Кир Булычев - Перевал (сборник)

— Может, увижу. А ваш товарищ музыкальный. Шуберта знает. Я его в темноте не разглядела, а голос приятный.

Ангелина подлила в стакан воды, получилось молоко, жирное, густое.

В окно постучали. На подоконнике с той стороны сидел громадный черный ворон.

Ангелина отворила окно, ворон перелетел на стол, сурово посмотрел на замершего Андрюшу, кивнул ему, потом повернулся к Ангелине, кивнул и ей.

— Сейчас, — сказала Ангелина, доставая с полки кусок хлеба. Ворон схватил ломоть большим массивным клювом, как плоскогубцами, перепрыгнул на подоконник.

— Это еще что за явление народу? — спросил Андрюша.

— Григорий, — сказала Ангелина. — Что-то он в последнее время осторожный стал, опасается. А раньше совсем ручной был.

— У вас не деревня, а зоопарк какой-то, — сказал Андрюша.

Ворон шумно хлопнул крыльями и улетел.

— Ты медведя имеешь в виду? Он в лесу живет.

— Приходящий, значит? А почему он из пушки стреляет?

— Ой, это тебе лучше мама расскажет! Сколько себя помню, стреляет. Круглый год. Без этого нам нельзя — даже коровы без пушки в стадо не пойдут. Раньше, когда я девчонкой была, у нас медведица служила, потом подохла. Она этого Мишку с малолетства сюда водила, приучала. Пошли, что ли? А то мне обратно на ферму пора.

— Спасибо за молоко, — сказал Андрюша.

Они вышли. Громадный черный ворон сидел на крыше и клевал ломоть хлеба.

Хоть Ангелина и утешила Андрюшу, что смеяться не будут, все-таки он через деревню не пошел, а свернул в другую сторону, к околице. За льняным полем виднелась речка, узкая и чистая. Солнце поднялось высоко и припекало, но от голубых гор, поднимавшихся над близким темным лесом, тянул ветерок.

С дороги открылся умиротворенный вид на деревню. Андрюша достал камеру. И тут услышал за спиной голоса.

Голоса стихли. Босые пятки, отбивавшие дробь по дорожке, стихли тоже. Разумеется, они остановились и наблюдают.

— «Зоркий-Эм» у него. С «Юпитером». Я знаю.

— Какой «Зоркий»! Я что, «Зоркий» не узнаю?

Ребята углубились в спор, уходить не собирались, видно, ждали, когда фотограф обернется и разъяснит. Андрюша понял, что пора общаться, спустил свою «Практику» и обернулся.

— Ого! — сказал он.

— Ого! — сказали два мальчика лет по десяти.

Мальчики узнали в фотографе героя, которого утром медведь таскал по площади, а Андрюша увидел, что мальчики волокут привязанную к длинной палке рыбину размером побольше метра. Даже удивительно, что такая поместилась в речке.

Рыбина чуть шевелила хвостом.

— А вы за мельницей приехали? — спросил один из ребят.

— Нет, — сказал Андрюша, — песни записывать будем и сказки.

— Дед Артем говорил, что мельница представляет исторический интерес. Ее обязательно увезут. Древняя она, понимаешь?

— Водяная?

— Не, ветряк…

— Покажете?

— А пофотографировать дашь? А то у Кольки Полуехтова «Канон» японский, а у нас только «Смена».

— Договорились, — сказал Андрюша. — Когда?

— Завтра с утра зайдем. Сейчас, видишь, дело есть.

— А рыба-то какая? Сом?

— Ну ты, видно, городской. Разве у сома лицо такое? Да мы на сома и не пойдем. Он в омуте живет, с дом ростом. И его нельзя трогать, у него золотое кольцо на жабре. Его специально выпустили. Для учета. А это селедка…

Мальчишки потащили рыбину дальше.

Андрюша постоял немного, подождал, пока они скрылись за крайним домом, и пошел дальше к реке. У тропинки по краю льна росли васильки. Он, правда, не сразу догадался, что это васильки — они были похожи на махровые гвоздики голубого цвета. Андрюша нарвал небольшой букет для Эллы Степановны.

— Спасите! — раздался крик от реки. — На помощь! Грабят!

Андрюша относился к тому разряду людей, для которых любой крик о помощи приказ действовать. Забыв об утренней истории и медведе Мише, он кинулся по откосу вниз и влетел, ломая ветки, в заросли у речки, крича:

— Держитесь! Я иду!

Жертвой нападения оказался вчерашний старичок с седой эспаньолкой, мирно сидевший на пеньке.

— Что случилось? — крикнул Андрюша. — Кто напал?

— Кто напал, тот сбежал, — сказал старичок, поднимаясь на ноги и еле доставая Андрюше до груди своей блестящей потной лысинкой. — Спасибо тебе. Ой, поясница болит! Это же надо, так толкать пожилого человека! Пойди корзинку мою подбери — в кустах она.

Андрюша пошел в кусты. Там на боку валялась корзина, из нее высыпались красные яблоки. Старичок подошел сзади.

— Ты их подбери, — сказал он, — будь любезный. Мне наклоняться больно.