Сергей Дубов: Рахат-лукум

И тут я вспомнил, что произошло вчера вечером, когда позвонил Степан.

... Я ел. Ел быстро, как будто за мной гнались, чтобы отобрать еду. Это осталось еще с войны и я на это никогда не обращал внимания. Но сейчас чувства были болезненно обостренными, и я отчетливо увидел себя со стороны. По-детски, зажав ложку в кулаке я забрасывал еду в рот, и, не пережевывая, глотал.

Я уже почти доел, как вдруг зацепил локтем сделанный наспех бутерброд к чаю. Но на пол вопреки ожиданиям тот упал совсем не маслом вниз. Однако?! Я уже догадывался о чем-то и, поэтому намазал еще один, и как бы невзначай уронил и его. То же самое: маслом вверх! Зазвонил телефон. Это был Степан. Мне было приятно, что он меня отыскал, и я обрадовался возможности с ним поговорить. Вопрос о том, как он меня нашел промелькнул в голове, но я ему не успел придать большого значения. Как бы предупреждая его он сказал: " Помнишь? Принимай все как есть. Вечно ты ищешь каких-то объяснений, а если это не возможно объяснить, так и будешь мучаться? Все люди могут гораздо больше, чем себе позволяют, но кто-то больше, кто-то меньше. Кстати, как ты думаешь, сколько раз у меня выпадает орел на пятаке? ... Девяносто четыре из ста!"

- Что-то не вериться.

- Вот именно. Пока не веришь, ни хрена у тебя не выйдет.

- Да мне, в принципе, ничего и не нужно.

- Вот то и плохо. Кому, кому, а тебе надо бы.

Как-то не сговариваясь мы перешли на "ты".

- Почему это, имено, мне?

- Не торопи события, а то не интересно будет.

- Так что же мой бутерброд тоже маслом вверх девяносто четыре раза?

- Проверь!

- Да нет уж, спасибо, я лучше с монеткой.

Я достал монетку, взял бумажку и проставил сто номеров. Первые три решки я воспринял нормально. На шестой я забеспокоился и стал бросать другой рукой. Первый орел у меня выпал на двадцать восьмом броске. Девяносто шесть решек, таков был результат моих исследований.

Я набрал номер, оставленный Степаном.

- Ну что, исследователь? Удовлетворен?

- Убедительно.

- Ты наверняка слышал о таких, скажем "феноменах". Об этом, вроде, даже писали. Но их мало, очень мало, поэтому и писали - шибко заметные. Но настоящих, и подавно единицы. Все. Собирайся, и - ко мне. Потолкуем.

*****

Рассказчик из меня никудышный, - начал Степан. - Не знаю даже с чего начать, но рассказать тебе надо, так что слушай, можно сказать, ты первый узнаешь.

У меня феноменальная склонность к языкам. Ведь русский - не мой родной язык. А так и не скажешь, правда? Ни акцента, ничего. А я русской речи вообще лет до тридцати не слышал. Ну так вот, в шестьдесят четвертом я попал во Вьетнам. 11-я легкая пехотная бригада, может слыхал? Дерьмо конечно то еще, но знаешь ничего, привык помаленьку, в Сайгоне у меня даже была вьетнамка. Ну да ладно. В общем, в начале шестьдесят шестого в Биньдине вляпались мы в передрягу. И не миновать бы мне лагеря для военнопленных, но в том бою зацепило меня, и понеслось.

... Вначале я ничего не понимал из-за страшной боли в руке, которая обрушилась на меня как молот. Потом я справился и стал прислушиваться.

Ты понимаешь, что-то включилось. Сейчас я думаю, что если бы не мое состояние, неизвестно как бы все обернулась. Удивись я первым понятым мною словам, и пиши пропало. А так мне было просто не до этого. Психика выбрала то, что было необходимо, да и я был слишком слаб чтоб ей помешать. Ты знаком с методами расшифровки? При работе с непонятным текстом тоже сначала ничего не известно. Выбирают самые часто встречающиеся буквы, потом менее часто и так далее. Это достаточно кропотливая работа. Но сколько исчезнувших языков было расшифровано. Видно, я довольно долго, будучи без сознания, находился в их языковой среде и мозг этим воспользовался.

Слова доносились до меня как из бочки, и поэтому я не все отчетливо разбирал. Меня стали тормошить и бить по щекам. И тут-то я их и обругал, да как обругал - на чистейшем вьетнамском. Это и определило мою судьбу. Знание языка предопределило мою жизнь: мне сравнительно быстро удалось бежать...

Всю жизнь нас накручивали против русских, а в армии даже проводилась специальная политика. И ты знаешь, видно в глубине души, несмотря на культивированную ненависть, меня так все это интересовало, что я привлек события и правдами и неправдами обстоятельства сложились так, что второй раз в плен я попал уже к русским. Прямо там в Северном Вьетнаме я сносно освоил русский. Смотри: знает три языка, американский офицер, ну в общем "кадр" тот еще. Естественно меня завербовали. Скажешь: "Гниль, где патриотизм, честь, присяга?" - Он тяжело вздохнул. Отвечу. Это было самое гадкое время в моей жизни. Я до сих пор не знаю как к этому всему относится. Иногда я оправдываю себя тем, что это было единственное возможное решение, Хотя знаю, что выбор всегда есть, несмотря ни на что, даже на судьбу. Но тогда я был еще не готов.