Полина Каминская - Посредник

– Так она что, Степан Ильич, при вас рожала, что вы ляжки помните?

Сапкин довольно разулыбался. Его широкое лицо, загорелое и выдубленное, похожее на кусок мятой крафт-бумаги, стало хитро-понимающим: вишь, врач, а все-таки мужик, тоже в бабах толк знает!

– Не-е. Не при нас, да только как во сне-то бывает? Ее саму не вижу, а все про нее точно знаю! Так вот, сидим мы с Гришаней, я-то все удивляюсь: как эт ты, браток, на старости лет пацана заделал? А он… вот так, рядом сидит, здоровый, веселый… и отвечает: да, х… фигня, Степка, хошь, сам попробуй, она баба покладистая! Шутит, значит… А я все не отстаю: у тебя ж, говорю, сын, получается, младше внука! – Степан Ильич заговорил еще быстрее, сконфуженный чуть было не вырвавшимся нехорошим словом: – У Сереги, племяша моего, Митьке уже четырнадцать! А Гришаня хитро так смотрит: младше-то младше, а наши шустрее! Тут и баба эта выносит ребеночка… и так на колени мне ложит… Я гляжу – а у того… Не приведи Господи… Борода рыжая, и усищи во всю рожу, глаза взрослые, шкодные и подмигивают!..

Игорь уже собрался захохотать, но в глазах больного стоял такой тоскливый страх, что пришлось просто закашляться. Конечно, у простого человека такой сон должен вызвать массу самых неприятных ассоциаций. Покойник приснился, младенец, баба рыжая, что там еще? Хороший специалист-сонник живо бы разложил это ассорти по полочкам. Но к аппарату вся эта белиберда скорей всего не имеет никакого отношения. Игорь ободряюще улыбнулся Сапкину, напрягся, стараясь вспомнить хоть какое-нибудь солидное толкование этого бреда, и бодро спросил:

– Так брат ведь во сне веселый был?

– Да, улыбался…

– Значит, все ТАМ у него нормально, – многозначительно и веско заключил Игорь.

Елки-палки, и без того дел навалом, так еще и сны с больными будем разбирать. Беспокойство, повышенная мышечная активность… Придется подавать феназепам. Не хотелось бы картинку смазывать, да здесь уже дело к выписке, можно назначать. Ну, все, пора идти.

– До свидания, Степан Ильич. Завтра обход, увидимся. Не переживайте так, скоро домой.

Так, пока не забыл: записать в карточку ЭКГ и феназепам. А заодно и проверить, когда последний раз больной был под аппаратом.

Толстенная лохматая «история болезни» лежала в ординаторской посреди стола. Дисциплина на отделении – строжайшая. Никто не имел права взять у Игоря Валерьевича со стола даже пылинку. Для этого, правда, пришлось пожертвовать некоторым, особо активным, медперсоналом. И не забывать самому класть папки на стол медсестры, для того чтобы назначения все-таки доходили до больных.

«Истории болезней» вроде той, что открыл сейчас Игорь, он про себя называл «делами» – столько в них было напихано прямо-таки криминальных сюжетов. Перелистывая пожелтевшие страницы (не от старости пожелтели, от соплей этих конторских! Ну страна! Нейроцентр, один из самых крупных и сильных в Европе – не могут нормального клея выписать!), Игорь, хмурясь и улыбаясь, вспоминал все перипетии скромного псковского мужичка. Да, досталось тебе, Степан Ильич. Одних пункций спинного мозга пять штук сделали. Ну ничего, погуляешь еще, даже водочки, может, попьешь. Так-так, под аппаратом последний раз – неделю назад. Отлично.

Чувствуя, что непростительно долго задержался в отделении, Игорь торопливо черкнул несколько строк в графе «назначения», на бегу шмякнул «историю» на стол медсестры и понесся по коридору в лабораторию.

Комплекс Нейроцентра – прощальный подарок канувшей в Лету перестройки – являл собой сложную систему зданий, соединенных между собой подземными переходами и ажурными стеклянными галереями на уровне второго этажа. Внизу обитали в основном хозслужбы и неистребимые полчища кошек. Игорь никогда не пользовался этим путем, ибо уже через минуту нахождения в подвале у него начинало нестерпимо першить в горле от настоявшейся смеси прачечной, табака и кошачьих выделений. То ли дело – продефилировать в распахнутом халате (прочно укоренившийся шик всех научных сотрудников Центра) по наполненному светом прозрачному коридору! Мельком глянуть: как там, «тачку» не угнали? И, входя в лабораторию, уже иметь готовой тепленькую фразу: «Ну и ветер нынче, мужики!»

Игорь даже не повернул головы на ходу – хрен с ней, с погодой, – погруженный в свои мысли. Башка прямо гудит, того и гляди иголки и булавки из нее полезут, как у Страшилы.

Давай по порядку. День начался рано и плодотворно. Два постоянных клиента с утра, да еще на вечер записался Директор со своей дамой. Ох уж эти мне дамы! Игорь тут же вспомнил одну из причин своего ненастроения. Конечно, дурища вчерашняя со своей жалобой. Почти за два года работы с аппаратом это была первая недовольная. Сам виноват: не надо было с ней даже связываться. Видел же: пики смазанные, считай, и нет их, отрубилась она, правда, сразу, но потом на пределе работал, чуть-чуть удалось подцепить концентратором. Господи, как она вчера орала! Кажется, «шарлатан» – самое мягкое, что пришлось услышать. У, дура! Париж, оказывается, себе заказала. Романтическое путешествие! Игорь, чувствуя, что раскаляется, попытался разрядить обстановку, посоветовал ей играть в «Любовь с первого взгляда». А что? Вроде бы и комплимент отвесил. Хотя, если честно, эта особа – отличный типаж только для «Катастроф недели». Вот тут она уже и слюной брызгать стала. А сама Эйфелеву башню Эфельной называет, кастрюля! Эфельная-Вафельная! Выходит, их теперь еще и на интеллект придется проверять? Да пошла она! Вернуть деньги, и все. Возникать будет? Ничего страшного, ее антиреклама даже на пользу. Кто ей поверит? Такие же идиотки, как она. Ну и славно. Зато теперь Игорь, как никто другой, понимает истинный смысл выражения «мелкая душонка». Интересно, между прочим, что в интеграле у мужиков RS– и RV-пики гораздо ниже, чем у женщин, зато богаче WF и IF (о эта проклятая любовь к мудреным английским аббревиатурам! На самом деле все замысловатые закорючки на распечатках нейрограмм означают давно выведенное народом заключение: «баба, она сердцем чует!»).