Андрей Шаганов - Заговорщик

Экипажей на улицах было немного, а в воздухе - еще меньше. Местные жители предпочитали пешие или конные прогулки. Последнее было особенно удивительно для меня. Я никогда не видел ничего подобного. Жизнь текла здесь столь неспешно, что просто отпадало желание и надобность куда-либо торопиться. Впрочем, меня - жителя такой же глухой провинции - это нисколько не удивило. На Марсе к помощи транспортных средств тоже прибегают только в тех крайних случаях, когда необходимо пересечь значительные расстояния, разделяющие поселки. Внутри же куполов стараются побольше ходить пешком.

Но даже не это было самым удивительным. Больше всего поразило меня огромное, вполмира, небо, такое голубое, что с непривычки начиналась резь в глазах и наворачивались слезы. В высокой синеве, никем не управляемые, величественно двигались редкие облака, и в первый момент трудно было поверить, что это не творение гениального художника. На Марсе за многие годы привыкаешь смотреть на небо немного наискосок Ведь над головой постоянно находятся всевозможные конструкции - от крыши вездехода или бронеколпака бота до многометрового купола, зачастую имеющего окна только в самом нижнем ярусе, ибо выше все забито сооружениями технического обеспечения. Здесь же можно было лечь в траву и смотреть прямо вверх, чувствуя, как тонешь, растворяешься в бездонной, бесконечной синеве.

А солнце! Только теперь мне стало понятно, почему земные колонисты не дают имен новым звездам, а называют их солнцем с прибавлением порядкового номера. Большое и горячее, оно, казалось, находилось у самого твоего лица и пропитывало тебя с головы до ног своими живительными лучами. Хеинва несколько ближе к своему светилу, чем даже Земля, и поэтому оно кажется просто огромным. С Марса солнце видится таким крохотным, словно оно подглядывает за тобой в замочную скважину, и остается загадкой, как оно может согревать своими скудными лучами столь отдаленную планету. Привезенные с Земли на Марс растения либо погибают, либо за два-три поколения мутируют так, что становятся совершенно не похожими на себя. Здесь же солнечного света было в избытке. Он нескончаемым потоком низвергался с неба, вспыхивал тысячами «зайчиков» в каждом блестящем предмете, стоял тихими озерами в мощенных палевым известняком дворах, реками тек по улицам. Он играл на лицах прохожих, подчеркивая самые прекрасные их черты, и делал этот мир невероятно объемным.

Некоторое расстояние, отделяющее корабль от здания космопорта, нам пришлось преодолеть пешком. Думаю, что это было сделано специально, чтобы мы могли сразу ощутить всю прелесть планеты. И мы не заставили себя ждать. Не знаю, как выглядел я сам, но на лице

Виски был написан совершеннейший восторг. Нас, жителей замкнутых пространств, вполне можно было понять - уже первый вдох был райским наслаждением.

Воздух - чистый, прозрачный, напоенный ароматами настоящих цветов и спелых фруктов - пьянил как вино; После консервированной, многократно пропущенной сквозь различные фильтры и легкие тысяч людей атмосферы казалось, что невозможно вдохнуть, уместить в себе все это. А как хотелось! Хотелось вобрать в себя все сразу и воздух, и солнечный свет, и ароматы. Хотелось захлебнуться и утонуть во всем этом великолепии - стать с ним одним целым.

Над нами часто посмеиваются, когда, вернувшись из пустыни, мы еще пару дней делаем некое причмокивающее движение. Оно вырабатывается от постоянно находящегося под языком кислородного датчика, который в нужный момент поднимает содержание этого важного элемента в атмосфере скафандра или вездехода. Здесь же, от воздуха с высоким содержанием кислорода, у меня сразу закружилась голова. Помнится, я даже подумал о том, что этак недолго заработать похмельный синдром.

Мои размышления были прерваны Виски.

- Джо! - Он всегда произносил мое имя на английский манер, и я давно уже перестал обижаться, хотя вообще-то меня зовут Иваном. - Джо, ты посмотри, какие девчонки!

На контроле в дверях космопорта и в самом деле стояли такие прекрасные создания, что их можно было принять за манекенщиц самого известного французского кутюрье. Все как одна яркие блондинки, высокие, около двух метров ростом, они не казались гигантами, поскольку были очень пропорционально сложены и грациозны. Они были одеты в ослепительно белую униформу, богато расшитую золотом. Легкая, но плотная ткань, короткие юбки и блузки, перехваченные на талии золотым витым пояском, только подчеркивали их умопомрачительные формы. Лица их были настолько ласковы и приветливы, что можно было подумать - мы те самые гости, которых они ждали всю жизнь, надеясь и тоскуя.