Алексей Дукальский: День памяти

Медленно сдвинулась и отошла от своего места наружная стена комнаты; повисев, поплыла куда-то вверх и в сторону. Сфероиды метались по комнате, заглядывали Викентикy в глаза... певчие уходили, и мелодия слышалась отяжелевшей, вот вздохнула вдалеке - пиано пианиссимо - растворяется будто...

- Молчать. - Происходит заминка, сфероиды сбиваются возле дальней стены комнаты, влетает сфероид, похожий на яйцо, в котором запросто уместилось бы пианино с Викентие-м, два пятна на нем сужаются и расширяются, как тарелки; зависает в центре комнаты.

- В чем дело.

По данным экспресс-лаборатории и личного наблюдения: он нажимает на клавиши и педали, очевидно, в соответствии е директивами, которые записаны небуквенным письмом на листах специфической бумаги и находятся в поле его зрения; не исключено, что при этом в прилежащем пространстве возникают звуковые колебания; при попытках перевести эти колебания в речевые выражения перегорело три синхрофазопереводчика... Сфероид выстреливается к дальней стенке, где роятся остальные, однако на его месте тут же оказываются еще два.

- Сир. Он отдал себя во власть других представлений, где и находится в настоящее время.

- Сир. У нас нет средств против этих представлений.

Черные пятнышки на бумаге не трехмерны и не могут быть его домом, который бы отражал его представления. - Оба сфероида отходят к стене.

Пение стихает на одной ноте, гудит густой колокол-бас, и отвечают ему встревоженные тенора, и хотят объяснить что-то, сказать и - замирают, едва отзываясь на уходящий бас, и ветер плавно струится...

Руки Викентия еще на клавишах - пердендози - вот и ушли люди, которых никогда больше не будет, - тишайшее пианиссимо - только знаки на нотной бумаге, знаки о них, их странное воплощение... как след высохших слез.

- Только черные пятнышки... - сказал голос в сфероиде яйцевидной формы. - Спасибо за донесения. Я слышал все... Возможно, во всем этом, во всем, что здесь происходит, и есть какая-то своя Музыка... Я приказываю Мир. Я дарю его...

И тишина восстала над городом.

- Я дарю этому миру Мир, - повторил голос, который слышал каждый житель города.

Викентий, потрясенный услышанным, поднимается, отирая рукавом пот, подходит к месту, против которого было в стене окно. Туда, где пол обрывается на улицу, подплывают части снятых отовсюду стен и потолков, выстраиваются лестницей, и ничего более не понимающий Викентий ступает на нее; осторожно, будто по тонкому льду, спускается по диковинной лестнице, висящей в воздухе, прямо на площадь перед своим домом, в гущу толпы, которая разрешилась вдруг сдавленным вздохом и отхлынула от конца лестницы, затаилась...

Как только Рикентий ступил на землю, лестница, дрогнув, разобщалась на куски стен и потолков; они медленно поднялись, исчезли за домами, Тысячи дичающих глаз следили за происходящим.

Тьма взглядов вперилась в Викентия. Он закрыл лицо ладонями, съежился, готовый упасть... Толпа дрогнула и сомкнулась на шаг теснее. Викентий отнял руки от лица, оглянулся, ища выхода... Кольцо из людских тел сжалось плотнее.

- Что... - хрипнул Викентий, -что смотрите, так...

Толпа, очнувшись, стала сходиться; медленно, без остановок. Кто-то крикнул: - Это ведь простой человек!

- Это - он! - крикнуло сразу несколько.

Кричали со всех сторон. И все явственнее, синхроннее: - Бей его!

Толпа сомкнулась, и над местом, где стоял Викентий, шевелились людские головы, спины, руки... В тот же момент взорвались, но тут же стихли странные звуки, толпа судорожно дернулась от центра, опять освободив его.

То, что было несколько минут назад Викентием, поднимается с земли в окружении студенистых сфероидов, висит в воздухе; со всех сторон плывут стены, потолки, ровно, ложатся на то место, где стоит Викентий, сдавливаются, получается гладкая, почти блестящая площадка; в ней образовывается выемка, в нее опускается то, что было Викентием; все закрывается такою же прессованной плитой, которая, соединившись с основанием, образует прямоугольный монолит.

Звучит мелодия, которую играл Викентий. Колокольный звон заглушается странными звуками, и они удаляются...

- Род, который продолжится от этих людей, ничего не будет знать об этом дне. Род останется таким, каким и был - родом убитых и убийц, - звучит голос, который слышит каждый житель города. - ...Свобода как дар неприкосновенность воли этого рода, во веки веков.

- ...Над площадью - тишина, прерываемая шагами редких прохожих. Некоторые пристально вглядываются в дома, но не видят ничего странного; недоуменно смотрят нa прямоугольный монолит посреди площади, протирают глаза и очки, прикладывают к лицам ладони...