Александр Громов - Шанс для динозавра

Виар насупился. Ясно было, что он переживает и чертыхается про себя. Какому мастеру приятно делать работу, с которой справился бы и ученик, – простую и некачественную?

– Есть и совсем негодная селитра, – молвил он сумрачно. – Пусть меня повесят, если я пущу ее на порох.

– И много ее?

– Да уж сотни две мешков накопилось. Ежовый мех! Что с нею делать – ума не приложу.

– Еще раз смешать с золой и выпарить.

– Уже пробовал! Все равно не то.

– Тогда просто копи ее. Я потом распоряжусь, чтобы негодную селитру вывезли, – раздам крестьянам на удобрение.

Уцелевший глаз пороховых дел мастера усиленно заморгал.

– Разве селитра годится удобрять поля?

Князь кивнул. Ему нечасто удавалось поразить Вияра. Впервые это случилось, когда Барини предложил делать порох в зернах, продавливая серый порошок через железное сито. Получилось гораздо удобнее в использовании, качество тоже улучшилось, а Вияр стал уважать князя не только как господина и благодетеля.

В это утро грузную фигуру Барини видели также на Княжьем лугу, где Крегор командовал маневрами рейтарского полка, на бумагоделательной мельнице и на казенной шелкопрядильной мануфактуре. В тонкостях кавалерийского дела князь разбирался неважно и больше слушал, чем распоряжался, а на мельнице и в мануфактуре вообще не проронил ни слова. Вырабатываемой бумаги едва хватало на нужды княжеской канцелярии, а тончайший унганский шелк, сотканный из паутины ядовитого полосатого паука Ай, все еще стоил баснословно дорого и служил важной статьей экспорта. Выходило, что с бумажными аркебузными патронами и шелковыми оболочками зарядов для бомбард придется повременить. И тут хоть кричи, хоть топай ногами, а экономика что дерево: любит уход, но и при должном уходе имей терпение выждать урожай.

И то сказать: без промышленного производства не будет победы, цель которой состоит в том, чтобы рано или поздно угробить это самое промышленное производство. Вот ведь гнусный парадокс…

– Ладно, – пробормотал Барини, въезжая в ворота зубчатой стены, отделяющей старую часть Марбакау от окраинных слободок, – и без шелка повоюем. Совочком порох будем в дуло сыпать, совочком…

Охрана – скорее почетный эскорт гвардейцев в парадных латах и перьях – едва не дремала в седлах. Гвардейцев разморило на солнцепеке. Барини ехал впереди, по виду, совершенно не обращая внимания на личную безопасность. Свистни из окна арбалетная стрела, метнись к князю из уличной толпы или занавешенного портшеза ловкий человек с кинжалом – гвардейцы не успели бы вмешаться, даже не будучи сонными. Разве что повязали бы негодяя – уже потом. Один лишь младший оруженосец зорко глядел во все стороны – мечтал, дурак, прикрыть собой его светлость. А напрасно: тоже не успел бы. За последний год на князя покушались трижды – два раза выручал ультракевлар под камзолом, один раз спас случай. И всякий раз охрана реагировала с опозданием.

Из харчевен – чистеньких и дорогих близ центра города – доносились вкусные запахи. На торговых улицах приказчики зазывали покупателей в лавки. Где-то стучал молоток кузнеца, судя по звуку, ковавшего лошадь. Беспатентные проститутки старались укрыться от княжьего ока, справедливо опасаясь публичной порки на потеху толпе. Три веселых дома, открытые по указу Барини в Марбакау, приносили казне стабильный доход. Барини предпочел бы по примеру средневекового Токио перенести все публичные дома в особый квартал и не брать со шлюх налогов, обязав взамен сотрудничать с полицией и тайной стражей, – но это было делом будущего. Сейчас требовались деньги, много денег, и нельзя было пренебрегать никаким денежным ручейком. Ручьи питают реки.

Увенчанный позеленевшим корабликом-флюгером шпиль храма Святого Акамы отбрасывал короткую резкую тень на площадь с эшафотом и тремя-четырьмя просмоленными головами на пиках. Пованивало из сточного желоба – вопреки грозным эдиктам горожане в подавляющем большинстве не избавились от привычки опорожнять ночные горшки прямо в окно. И всюду стояли, шли, сновали люди, люди, люди… В Марбакау много людей. Можно не сомневаться: среди них и сейчас разгуливают те, кто за кругленькую сумму или по религиозному рвению точит на князя нож.

И что делать? Завести полицию явную и полицию тайную, если по какому-то недоразумению их не было до тебя, и перестроить их для более четкой работы, если они были. Это давно сделано. А еще что?

А ничего.

Есть только один способ избежать смерти от руки наемных убийц, да и тот неверный, – добровольно заточить себя в каменную башню за семью стенами. Способ для труса, причем труса неумного, потому что трусы всегда проигрывают рано или поздно. Умный политик должен быть храбрецом или хотя бы слыть таковым.