Александр Громов - Шанс для динозавра

– Очень тронут… Уююга – это тот абориген?

– Он самый. Со злыми духами у него разговор короткий – он ведь не шаман, чтобы колдовать.

– Понял уже, понял, – нетерпеливо ответил Отто. – Считай, что я тебе безмерно благодарен. Что еще?

– Посмотреть мне в глаза не хочешь ли?

– Не хочу. Ты ведь у нас прав во всем, а мы с Морисом – гнусные ренегаты, предавшие самое святое, и так далее. Видишь, я не оправдываюсь.

– Я и не ожидал, что ты начнешь оправдываться…

Отто смолчал. Барини тоже стал смотреть вниз. Ах, как многое хотелось сказать ему! А главное – заглянуть в глаза этим двоим, Отто и Морису. Без серьезнейшей причины они бы не предали, и все же… неужели никак нельзя было иначе?

– Видишь островок? – спросил вдруг Отто.

– Да. И что в нем примечательного?

– Где-то здесь свалился «Пилигрим». Когда я пролетал здесь в прошлый раз, на островке валялся оплавленный кусок обшивки. Теперь его нет – смыло.

Задав новый курс, отчего флаер развернулся носом на юго-восток, Отто пояснил:

– Я просто хотел проверить.

– Ответь мне на один вопрос, – попросил Барини. – Кто из вас был инициатором сделки с Гухаром?

– Чего уж теперь, – сказал Отто. – Ну, Морис. Но я поддержал сразу.

– И это после того, как мы выработали общее решение, – покачал головой Барини. – Ну-ну.

– Решение было твоим, – быстро возразил Отто.

– Врешь, общим. Я настоял – вы с Морисом согласились.

– А что нам оставалось делать? Уж очень ты напирал. Войны тебе, видишь ли, хотелось. Со всеми и сразу.

– Вы могли не согласиться. Могли прямо заявить, что отказываетесь поддержать меня.

Отто криво усмехнулся.

– Опять «меня»? Напомни, а то я что-то забыл: мы делаем общее дело или как?

Теперь усмехнулся Барини:

– Неужели делаем до сих пор?

– С этого поезда нельзя спрыгнуть… Нет, я понимаю: ты обозлен и все такое… Мы нашли более подходящего кандидата, а ты слишком вжился в роль. Разговаривать с тобой было бесполезно, ты сам вспомни! Тебе намеки делались – ты не понимал. Экий монарх-объединитель выискался! Ну зачем тебе все эти герцогства и маркграфства?

– В детстве я никак не мог понять: у икосаэдра двадцать четыре грани, зачем ему так много?

– Это не одно и то же! – запротестовал Отто.

– Вещь такова, какова она есть. Человек – тоже.

– Человека делают обстоятельства!

– Ты и Морис были этими обстоятельствами. А теперь вы боретесь со своим же воздействием.

– С тобой? Брось. Я помочь тебе хочу и вернуть тебя к работе. Дело-то у нас, повторяю, общее.

– Правда?

– Заткнись. Упрекать нас в двурушничестве будешь потом. А сейчас можешь задавать вопросы – я отвечу.

– Что делается в Унгане?

– Правит Гухар. Мы по мере сил сему способствуем. Кое-где бродят разрозненные шайки, но их либо добьют, либо заставят сдаться на милость герцога, либо вытеснят из его владений. Крестьяне не бунтуют. На хлеб дороговизна, но голода нет – Гухар пустил в дело свои хлебные запасы.

– Откуда у него хлебные запасы? – фыркнул Барини.

– Были. А ты этого и не знал? Слабоват ты тягаться с Гухаром – ты его побил и думал, что вертишь им, а на самом деле это он играл тобой и ждал своего часа. Он политик!

– И к тому же понятливый? – усмехнулся Барини.

– Вот именно. Советы он слушает, а если бы не слушал, то… Но это-то он знает! Теперь ему принадлежат герцогство Марайское, княжество Унганское, да еще кусок бывших юдонских владений. Он восстановил твои порядки почти один в один, и беднота из Империи бежит к нему толпами. Что еще?.. Сумгава восстанавливает монастырь Водяной Лилии и назначен в Государственный Совет… Армия усиливается, льются новые бомбарды… в общем, Империи предстоят не самые лучшие времена. Да только Гухар таков, что возьмет свое и без больших войн. Говорю же – политик! Ты форсировал события, а зря. Гухар не станет форсировать, у него нет твоего бешеного напора, зато есть ум, гибкость и цепкость. Через десять ли лет, через двадцать ли, но он добьется своего, и наша задача будет выполнена… Да, чуть не забыл! Твой наследник живет у него в качестве почетного гостя, и Гухар собирается женить его на своей дочери, чтобы иметь законный повод владеть Унганом. Слабоватая преемственность, особенно если учесть, что ты был узурпатором, а все же лучше, чем никакая…

– За Атти спасибо, – сказал Барини.

– Пожалуйста. Кстати, Гухар сообразил бы свою выгоду и без наших советов.

Барини не был уверен в этом. На сердце чуть отлегло, и одновременно со дна поднялась горечь. Атти, Атти… Мальчишке придется жить в одних покоях с тем, кто восстал против его отца и – он убежден в этом – убил его. Он или погибнет, поддавшись жалкой вспышке гнева, или научится притворяться каждую минуту, чтобы выжить, и вырастет с искалеченной душой. Сейчас ничего нельзя изменить, а потом будет поздно. Атти жив, но он потерян. Наверное, лучше ему и не знать, что Барини жив…