Спартак Ахметов: Развод по-ански

Огромный конус корабля едва заметно дрожал в клубах оранжевого тумана. Он поражал необычностью очертаний — на Ане привыкли к овальности и сферичности. У острой вершины вилось несколько автоматических вибролетов мошек рядом с махиной. На счете «пять» они отскочили за край экрана, на счете «ноль» все заволокло плотным оранжевым облаком, сквозь которое просверкивали ярко-желтые звездочки. Когда экран очистился, стартовая площадка была пуста.

Ана села в постели, выключила анавизор и облегченно вздохнула. Все, ждать осталось недолго. В гибком полутанце она проплыла по комнате и задержалась у почтовой ниши. Среди привычных нежно-голубых кассет с мадригалами анских поэтов вызывающе лежал оранжевый ролик. Что-то новое уж не принялись ли астеронавты сочинять в честь нее музыку или стихи? Двумя пальчиками Ана извлекла ролик, осмотрела со всех сторон и вставила в анавизор. Сразу вслед за щелчком включателя на экране зазмеилась желтая молния. Ана прикрыла глаза, а когда снова глянула на экран — от неожиданности попятилась к постели. С анавизора на нее смотрел Интал.

Астеропавт был затянут в полетный оранжевый костюм, туго зашнурованный па груди и предплечьях, шеврон голубел овальной эмблемой Аны. Удлиненные глаза глядели из-под густых бровей чуть напряженно, у резко очерченных губ залегла незнакомая складка. Да и все узкое лицо казалось чужим и неприятным.

Интал качнул коротко остриженной головой:

— Я должен все объяснить, Ана, даже если ты ничего не поймешь. Ты прекрасна, как и наша планета, и я люблю тебя. Но я ненавижу свою родину, губы астеропавта покривились. — Это странно и дико, но это так. Вначале я ничем не отличался от усредненного анца: родился в анкубаторе, учился по программам анавидения, крутился в аттракционах, вдыхал веселящий газ и старался подальше держаться от сада чести. Все мои желания удовлетворялись — что еще нужно анцу? И все-таки во мне, как гриб, росли неудовлетворенность и желание чего-то иного. Я обращался к лечебным автоматам, но они никакой болезни не обнаружили. Может быть, она затаилась слишком глубоко? Может быть, генетики что-то напутали в моем коде? Не знаю… Однажды я случайно забрел в книготеку и от безделья принялся читать.

Ана изумленно подняла брови, закуталась в халат и села, поджав ноги, Ее немного знобило.

— Да, именно читать… Книготеки — это такие полусферические здания около общественных садов. О них почти никто не знает, в них никто не ходит. Странно, что они до сих пор сохранились… И вот я сидел в большом зале с пыльными окнами и читал. Никто не мешал мне, стояла непривычная тишина, и только струйки пыли стекали с бесформенных книжных холмов. Я листал страницу за страницей, продираясь сквозь непривычные ряды строк, с трудом постигая смысл. Прошло много времени прежде чем мой обленившийся мозг начал соображать. Самое главное из того, что я понял, заключается в трех словах: мы неправильно живем. Мы потеряли цель. Мы разучились думать, работать, рисковать. И я не мог больше жить так. Мне захотелось самому выбрать женщину, а не ждать указки генетиков. И еще мне захотелось, чтобы моя жена сама выносила нашего сына, чтобы он бился в ее лоне, требуя света и свободы.

Ану передернуло. Она с трудом проглотила скользкий комок, ставший в горле, непослушными пальцами схватила и раздавила красный пузырь и судорожно вдохнула газ, закатив заслезившиеся глаза. Низкий голос Интала продолжал:

— Света и свободы нет на Ане! Мы привыкли к опутавшим нас законам, мы не замечаем их. Законы о процветании, о риске, генетические законы, законы о любви и верности… Мы деградировали! В книгах я прочитал, что Яна, которой Триада пугает анцев, — это наша сестра. Что мы долго дружили, пока очередной Великий Импер не разгородил нас оборонительным щитом. И мне захотелось на Яну, чтобы жить, а не увязать в мертвечине. У меня был единственный путь. Только астеронавты способны покинуть планету — и я стал астеронавтом. Надо было обратить на себя внимание — и я стал первым, потому что в стаде баранов легко быть первым. Надо было войти в доверие к Великому Имперу и Триаде, чтобы именно меня назначили для полета. Это было трудно, — я едва сломил сопротивление Прегена, но все-таки соединился с тобой в обход генетических законов. Я стал тронным астеронавтом и вот — улетаю. Улетаю не за энергеном, а на Яну, и не для себя, а для всех анцев. Я сделаю все, чтобы попытаться исправить нашу пустую и бессмысленную жизнь…