Игорь Берег - Небо под потолком

Первая кровь появилась у Белого. Кулак Черного только вскользь задел его нос, но и этого хватило, чтобы полетели красные брызги. Над публикой пронесся грозный ропот. Собравшиеся, безусловно, не были расистами, но не любили, когда бьют наших. Кто-то вдруг завопил:

— Бей черножопого!

Негр отшвырнул от себя соперника, подошел к краю арены и уставился на зрителей.

— Кто сказал? — грозно вопросил он, выпучивая глаза. Ответом ему было робкое молчание.

Присутствовал здесь народ храбрый, иногда даже слишком, но уж больно страшно выглядела черная громадина, мокрая от пота и крови противника.

Негр подождал, потом поднял пудовый сжатый кулак, сказал:

— Ну?! — и повернулся к Белому. Битва титанов продолжалась. А вскоре пролилась и кровь чернокожего.

Публика вопила, свистела, но соблюдала нейтралитет. Первые пять раундов не выявили преимущества ни одной из сторон. Белый и Черный все так же кружили по арене, обмениваясь ударами. Однако уже было видно, что прыгучести им не хватает. Попробуй попрыгай с таким весом!

В шестом раунде стало заметно, что бойцы устают. Удары наносились все реже и уже не были такими молниеносными. Никита ждал, что, как и в прошлом поединке, случится нечто необыкновенное. И дождался. Черный, обхватив толстенными руками Белого сзади, взялся его душить. Во внезапно наступившей тишине послышался хруст сминаемых ребер. И в этот момент Белый нырнул вниз, выскальзывая из объятий. Это ему удалось, и, падая лицом вперед на арену, он ухитрился одновременно заехать пяткой негру прямо в промежность. А затем, тут же вскочив, начал методично обрабатывать кулаками и коленями скорчившегося чернокожего. Ну в точности картинка из учебника истории: «Американский плантатор наказывает раба» или же, если взять более поздние времена: «Белый расист издевается над негритянским юношей».

Тут уж зрители взяли свое, отомстив за минутный испуг перед негром. Отдельные выкрики «Добей черножопого!» слились в единое скандирование, И в такт ему вздымались кулаки Белого.

Вдруг высокий тонкий крик прорвался сквозь шум. Какая-то женщина выскочила на арену и вцепилась в Белого. Никита не сразу узнал в ней одну из дам сомнительных средних лет, делавших ставки у букмекера. Повиснув на бойце, она мешала ему бить негра. Белый, растерявшись от неожиданного нападения, никак не мог отодрать от себя эту растрепанную фурию. Но старался тем не менее не повредить хрупкое женское тельце. А дама норовила вцепиться ему ногтями в лицо и выцарапать глаза. Завывала она при этом так, что слышно было, наверное, далеко за пределами ресторана.

— Убью! Гад, сволочь, козел, паскуда, урод недоделанный! Разорил! Да я тебя за моего Джима…

И неясно было, то ли чернокожий боец действительно принадлежал ей, как скаковая лошадь какому-нибудь английскому лорду, то ли, поставив последние деньги на победу этого Джима, она и впрямь стала считать его своим.

Наконец помощники рефери кое-как отцепили даму от Белого. Глаза его были спасены, но лицо понесло немалый урон от когтей взбесившейся кошки. Ее же, плюющуюся и ругающуюся, унесли в темноту. На арене появился распорядитель.

— Дамы и господа! Как вам известно, по правилам нашего клуба, в случае постороннего вмешательства поединок прекращается и все ставки считаются недействительными. Всего доброго, ждем вас в следующий раз.

— Вот же сука старая! — сказал Л.М. Но особого огорчения от незакончившегося боя в его голосе не было. — Дался ей этот черножопый! Ну, хоть повеселила. Ладно, пойдем выигрыш отметим.

Светильники над ареной погасли. Зрители расходились, со смехом обсуждая подробности поединков.

Л.М. и Никита вернулись в тот же кабинет. Телохранители заняли пост у входа. На столе опять были коньяк и закуски, но прибавилось серебряное ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. Настолько французский Никита знал, чтобы разобрать, что это пресловутая «Вдова Клико».

Л.М. откупорил бутылку, разлил вино по бокалам.

— Ну, за твой выигрыш!

Никита пригубил шампанское. Разницы между французским и, к примеру, ростовским он не уловил. Спохватился:

— Да! Вот, все здесь, — и выложил доллары на стол.

Л.М. хмыкнул

— Ошибаешься, Никитка. Моя здесь тысяча, остальное — твое.

— Как это — мое? — поперхнулся шампанским Никита.

— Ты выиграл, значит, твое. Будем считать, что я тебе тысячу в долг давал, без процентов. Вот теперь ты мне долг возвращаешь, а остальное твое, — Он отделил одну пачку, небрежно сунул ее в карман и вновь взял бежал.