Эндрю Свонн - Повелители сумерек

Черт! Она забыла надеть контактные линзы. В его глазах она увидела свое собственное отражение, свои собственные глаза. Ей были хорошо видны желтая радужная оболочка и узкие зрачки. Возможно, Чак уставился на зеленоватый отблеск ее кошачьих глаз.

Наконец он выдавил из себя:

— Да ты… да ты ведь франк.

Франк, иными словами, Франкенштейн. По мнению некоторых, презренное существо, даже ниже моро. Ниже лишь потому, что ее создатели имели смелость вмешаться в генетический код человеческой клетки. Жителям Соединенных Штатов понадобилось около пятидесяти лет, чтобы, скрепя сердце, принять у себя в стране генетически сконструированные существа, которые в огромных количествах прибывали сюда из-за границы.

Искусственно сконструированная человеческая особь до сих пор вселяла в окружающих ужас.

Эви терпеть не могла это определение. Пора бы воспользоваться более мягким термином. Даже такое слово, как «моро», восходящее по сути дела к тому же источнику, не резало слух так, как это.

Какая, собственно, разница, что Чаку теперь все известно. Все равно она больше не вернется в свою квартиру на верхнем этаже. Возможно, ей не будет возврата и в сам Нью-Йорк.

Эви беспокоило лишь одно: парень, который до этого из кожи вон лез, чтобы только затащить ее к себе в постель, теперь смотрел на нее как на прокаженную. Нечего даже пытаться объяснить ему что-либо.

— Чак, та женщина, что сейчас находится у тебя в спальне, она живет в этом доме?

Чак кивнул.

— Отведи ее к себе домой. Вскоре сюда заявится полиция, и для тебя будет лучше, если ты меня здесь не видел. Скажи, что провел всю ночь у своей подружки.

Эви прошла в ванную и даже не стала закрывать за собой дверь. Какое ей дело до того, чем там занимался Чак. Какая разница, что он потом скажет легавым. След из крови вперемешку с машинным маслом все равно приведет их сюда. И чтобы там ни стал болтать Чак, ей от этого уже ни жарко, ни холодно.

Ведь Эви сказала ему чистую правду. Если же он будет держать язык за зубами, что ж, это даже к лучшему для него самого.

Особенно, если Агентство настроено на то, чтобы кто-нибудь потихоньку исчез из кадра.

Три минуты под ледяным душем, и Эви больше не напоминала беженца из зоны боевых действий. Она включила фен и взяла с бачка свой рюкзак. В нем лежал универсальный спортивный комбинезон черного цвета. Изготовлен он был из специально сконструированного денима. В некоторых местах он уже порядком выцвел и полинял до серого цвета и на вид не представлял из себя ничего примечательного. Главным достоинством этого костюма была микрофибровая карбоновая нить, искусно вплетенная в ткань. Такой ткани не страшен даже нож, и хотя она, конечно, не остановит пулю, однако существенно замедлит ее скорость, чем наверняка спасет жизнь.

Кроме того, ткань была уже достаточно поношенной, и поэтому, надевая комбинезон, Эви больше не испытывала неприятного ощущения, будто кожу ей скребут наждаком.

Нашлась в рюкзаке и пара ее излюбленных контактных линз. К сожалению, во время этой заварухи футляр раскрылся. Эви обнаружила, что одна из линз треснула.

— Черт, — негромко выругалась она и бросила линзы в унитаз.

Эви ничего не оставалось, как воспользоваться солнцезащитными очками в хромированной оправе. Ведь если легавые обратят внимание на ее глаза, ей крышка. В очках же она сумеет приспособиться к меньшей освещенности. Возникала лишь одна проблема — стекла очков не пропускали фиолетовую часть спектра.

Чак и его подружка — кем бы она ни была — жили порознь. Чак никогда не терял свойственного нью-йоркцам инстинкта самосохранения.

Теперь Эви оставалось одно: незаметно для снайпера покинуть дом. Кем бы он ни был, девушка сомневалась, что легавым удастся отвлечь внимание стрелка.

Эви никак не могла понять, зачем в этой ситуации понадобился снайпер. Если только в его задачи не входило пристрелить ее здесь к чертям собачьим. На первый взгляд, действительно, могло показаться, что он вознамерился во что бы то ни стало прихлопнуть ее. Но в таком случае команда захвата, наводнившая собой здание, казалась необъяснимым излишеством.

Эви была почти уверена, что не заметь она вовремя наблюдения за собой, ее уже не было бы в живых.

Но кто стоит за всем этим и почему операция спланирована с явным размахом?

Эви замкнула за собой дверь в квартиру Чака, и в последний момент оказала ему одну немаловажную услугу — сильным ударом разнесла дверь. Дверная рама треснула пополам, а искореженная дверь открылась настежь. Теперь Чаку не надо будет изворачиваться, отвечая на такой деликатный вопрос, откуда Эви известен код его замка.