Эндрю Свонн - Повелители сумерек

Но ни разу не обмолвились с ней словом правды.

До Эви стало доходить почему… Потому, что она не человек…

Хофштадтер назвал ее франком и пытался от нее избавиться. По крайней мере, теперь она знала, почему. Ведь она могла указать пальцем на слишком многих из заговорщиков. На каждого, кто работал в Мозговом Центре, на любого, кому было хоть что-то известно об обнаруженных в пятьдесят третьем пришельцах.

Эви рявкнула и, разогнав фургон, нарочно ударилась боком машины о бетонную стену. Ее обвели вокруг пальца. На протяжении шести лет, черт побери, из нее строили идиотку. Ей нагло лгали в глаза, но не из соображений безопасности, и не потому, что она могла разоблачить их, а в первую очередь потому, что она не человек.

— Ублюдки! — перед водительским стеклом проскочила яркая голубая искра. Это Эви снова на полном ходу задела бетонную стену. — Все вы! Вонючие ублюдки!

Тоннель нырнул куда-то вниз, отбросив свет фар назад на Эви. Она неслась на ста двадцати, и тормоза сработали не во время. Фургон пропахал носом ледяную корку, разбрасывая впереди себя струи мутной воды. Эви услышала короткое жужжанье, и кабина наполнилась гарью взорвавшегося трансформатора. Фара и огоньки на приборной доске погасли.

Индуктор закоротило.

Фургон, прокатившийся немного вперед, замер едва ли не в кромешной тьме. И даже после того, как искусно сконструированные глаза Эви приспособились к мраку, мир предстал перед ней в темно-серой монохромной гамме, непробиваемой взглядом уже на расстоянии десяти метров.

Эви в растерянности оставалась на водительском сиденье, и ледяная вода постепенно стала собираться у ее ног.

— Вы все лицемерные, заносчивые ублюдки.

«Эви», — обратился к ней внутренний голос.

«И ты в том числе, Абдель».

«Я ведь воспитал тебя, Эви».

«И ты в том числе», — Эви ощущала, что краска гнева заливает ей лицо.

«Кто я такая, в конце концов, — игрушка в руках разведывательных служб?!»

«Но… »

— И ты мне не отец! — Голос Эви эхом отразился от стен и утонул в безмолвии.

Эви стукнула кулаками по приборной доске, не обращая внимания на боль в левом плече.

«А еще говорили, что эксперименты над людьми — это зверство. Что вы намеревались делать, когда ворвались в ту иорданскую лабораторию? Перебить всех нас?»

Эви затрясла головой.

«Нет, на это бы вы не пошли. Как можно уничтожить попавшее к вам в руки достояние? Вы захватили нас и стали натаскивать, чтобы мы воплощали в жизнь ваши зверские планы».

Эви уперлась лбом в руль.

«Убирайся, Абдель. Это моя жизнь, и я не хочу больше иметь с тобой дело».

Абдель молчал.

«Господи, как я устала. Устала быть пешкой в чужой игре. Устала выполнять чужие команды. Устала во всем полагаться на систему, которая выбивает у тебя же почву из под ног. Устала жить в мире, которому наплевать, что с тобой произойдет».

Вода доходила Эви уже до середины икр, и ноги ее онемели.

Прекрасно, только переохлаждения ей не хватало. Эви опустила стекло и обвела взглядом тоннель. Посередине правой стены тянулась узкая галерея. По крайней мере, можно двигаться дальше, не хлюпая ногами по воде. Оставалось решить один вопрос — куда, назад или вперед?

Нет, путь назад полностью исключается.

Начинало светать, когда Эви отбросила ногой кучу мусора, загораживавшую собой дверь, что вела на заброшенную станцию подземки. Первое, что ей бросилось в глаза, когда она поднялась по бетонным ступенькам, — это разбитая голографическая афиша. Ее зеркальную поверхность украшал написанный аршинными буквами лозунг-граффити: «Прибей пинка!»

Эви поняла, куда попала. Это была северная оконечность Манхэттена, по ту сторону разграничительной черты. Вокруг нее теснились обустроенные на скорую руку трущобы Вашингтон Хайтс. Эви различила гнилостный запах и поняла, что находится в нескольких кварталах от Гарлем-Ривер. А дальше, зияя развалинами трущоб, находился Бронкс. Бронкс. Взрывоопасная зона. Заповедные места моро.

Даже некоторые моро не осмеливались сунуть сюда носа. Эви сняла рюкзак, отстегнула наручники, что все еще болтались у нее на правой руке, и бросила их в сумку. Затем закинула рюкзак на плечо и зашагала в сторону Бронкса.

Эви перешла через полуразрушенный мост, лавируя между остовами брошенных обгорелых машин, и очутилась в чуждом для людей мире. Она прошла под зеленым, покрытым ржавыми пятнами указателем, возвещавшим, что это «I-95, скоростная дорога района Бронкс». Под ним располагался другой, столь же допотопный, заросший грязью знак объезда, сообщавший, что автострада закрыта на ремонт.