Роберт Шекли: Возвращение человека

У роботов есть свои диссиденты. Они отказываются «быть такими, как все». Постоянно болтают об асимметрии, которая, по их мнению, характеризует «истинную жизнь». Утверждают, что сами олицетворяют эту истинную жизнь, — таково, мол, их предназначение. Великое предназначение.

Так появляются племена, отколовшиеся от основной цивилизации. Что-то вроде индейцев. Диссиденты восхищаются индейцами.

Увы, группа, к которой я присоединился, была перебита машинами-каннибалами.

Оказывается, на Земле все еще есть люди.

Разумные роботы создали цивилизацию по образу и подобию человеческой, основываясь на мифах и поверьях. Они не желают считать себя «обычными машинами». Сложные обряды рождения призваны скрыть от роботов, что они производят себе подобных на фабриках.

Роботы не растут и не взрослеют, тем не менее они настаивают, чтобы новорожденные машины прошли через все стадии роста. Таким образом, каждый робот для начала учится быть ребенком, требовательным и неразумным. Эта модель поведения как бы «накладывается» на полностью развитый мозг. Любой только что «родившийся» робот с самого начала способен вести себя, как «взрослый».

Роботы «растут», меняя свои тела на большие по мере «взросления».

Таким образом, мы видим у роботов черту, характерную, по-видимому, для всех разумных существ, — желание индивидуума доказать свою уникальность.

В кошмарных снах роботы видят, что люди не ушли, а прячутся где-то и управляют их поступками.

У роботов есть различные группировки, племена, нации. На самом деле они похожи друг на друга гораздо больше, чем люди. Чего только роботы ни делают во имя оригинальности! Даже воюют между собой.

Город роботов смахивает на многоэтажную мусорную кучу. У роботов нет причин бояться высоты — отсюда ажурность их зданий, собранных из металлических балок, остовов старых автомобилей, деталей локомотивов и всего, что только окажется под рукой. Кроме того, роботам вовсе не нужно, чтобы поверхность под их ногами была горизонтальной. Они прекрасно себя чувствуют и без этого. Поэтому комнаты роботов часто оказываются перекошенными. Ноги им на самом деле тоже ни к чему. Да, роботы любят, когда у них есть ноги, это считается признаком цивилизованности. Но вообще-то гораздо удобнее опираться на шесть или восемь паучьих конечностей-щупалец со сменными хватательными устройствами. Так что понятно, почему роботы обходятся без улиц. Только ранние примитивные модели не умели двигаться по пересеченной местности. Современный робот пройдет везде.

Чуждо роботам и такое понятие, как комфорт. Поэтому они даже не замечают, как выглядит поверхность, на которой они сидят или лежат. С равным успехом она может быть мягкой или твердой, гладкой или утыканной гвоздями. Конечно, роботы знают о том, что такое «мягко», но для них это чисто эстетический вопрос.

Если роботы чему и поклоняются, так это эстетике. Ни дня без нее прожить не могут.

Робот делает лишь то, что он должен делать. В меру своего понимания, разумеется. Большинство эмоций ему просто недоступны. Гнев, например. Или любовь. Робот может знать, что «гнев» — это сильное чувство, направленное на конкретного индивидуума. Но что такое «чувство»? И что значит «направленное»? Роботам не понять, почему это они вдруг должны чувствовать что-то друг к другу.

Что их по-настоящему беспокоит, так это вопросы поведения. Куда мы идем? По природе своей роботы не могут не задумываться над подобным вопросом. И вот они решили, что должны быть «цивилизованными индивидуумами». И вести себя намерены соответственно. Роботы способны испытывать вину. Это свойство разумного существа, которое подозревает, что не имеет права на существование.

Один из непременных атрибутов развитой цивилизации — эстетика. Роботы посещают музеи и с чувством, похожим на религиозное, изучают полотна художников-людей. Первый же встречный робот расскажет вам все о каждом мазке, красках, спектре и еще Бог знает о чем в любой картине, название которой вы сумеете припомнить. Он знает также о том впечатлении, которое эта картина — ну, скажем, «Купальщицы» Мане — должна на него произвести. Другое дело, что он этого не чувствует.

Но он все же пытается.

Роботы считают, что их родословная восходит к тем древним машинам, которых еще нельзя было назвать собственно роботами. К машинам-прототипам. Прототипы служат основой социальной дифференциации общества.