Сергей Барнатин - Стиглеры- Новое поколение миротворцев

Кто-то снял с его глаз влажный кусок ткани и поправил лежащую под головой мягкую подкладку. Пахло весенним лесом и дымом. Преодолев непонятное волнение, Лад открыл глаза. Боли почти не было и опухоли на лице тоже.

— Ну-у, все в порядке?!

Хотя Лад и знал, что находится не один, от неожиданности он все же вздрогнул.

— Меня так просто не проведешь, я давно понял, что ты очнулся!

Лад повернул голову. Справа от него сидел молодой парень — лет двадцати — в сильно поношенной, но аккуратно заштопанной и чистой одежде. Его челюсти что-то усиленно перемалывали, и Лад, вспомнив о еде, непроизвольно проглотил нахлынувшую слюну.

Парень как-то хитро улыбнулся и, сунув в рот остатки черствого хлеба, с усмешкой спросил:

— Что, проголодался? Лад обиженно отвернулся.

— Да не надувайся ты! — Парень нагнулся к лежащей у его ног сумке и достал оттуда большой ломоть свежего, ароматного хлеба. — На, держи!

Лад посмотрел на хлеб и, преодолев огромное искушение, упрямо мотнул головой.

— Может, хватит, а?! Учти, уговаривать я не буду!

Лад в упор посмотрел на парня. Серые озорные глаза приветливо — в этом Лад постарался убедить себя — щурились ему, а протянутая рука по-прежнему держала кусок хлеба.

— Ну-у?! — настойчиво промычал парень, словно давая понять, что следующего предложения уже не будет.

Больше упрямиться Лад не смог.

— Кто ты такой? — спросил он, взяв из рук парня хлеб.

— Люди зовут меня Долгоруким, но вообще-то я Везавий. Подожди, не ешь! — Парень с некой своеобразной ленцой встал со своего места и подошел к небольшой куче мха. На глазах обеспокоенного подопечного он извлек оттуда аккуратный глиняный горшочек и с победным видом преподнес его Ладу. — Вот, еще теплый. Особого навару здесь, конечно, нет, но для желудка вещь полезная. И лучше сядь, а то еще подавишься ненароком.

Последние слова парень произнес как будто с усилием, словно опасался за потерю некой дорогой вещи, но не желал показать этого.

Лад ел не торопясь, наслаждаясь прелестями теплой похлебки и свежего хлеба. И все это время парень неотрывно смотрел на него так, словно обдумывал целесообразность своих продовольственных затрат. Под конец трапезы Лад не выдержал и спросил:

— Почему ты заботишься обо мне — лечишь, кормишь?

— Какой любопытный! Уж, конечно, в жены я тебя брать не собираюсь, если ты об этом. А вообще-то учти — я не люблю вопросы!

«В жены он меня брать не собирается, ишь какое несчастье! Юморист гнусавенький!!!» — мысленно вынес свой приговор Лад, покончив с остатками пищи уже в скверном настроении. Парень был ему не враг, но и на друга тоже не походил. Разделавшись с едой, Лад опять лег и, закрыв глаза, попытался уснуть. Он потратил на это несколько минут, прежде чем понял, что возрастающее любопытство не оставило ему ни единого шанса на сон. Некоторое время Лад еще мучился сомнениями, но затем, убедив себя в своем праве знать все, бросился в атаку.

— Откуда ты родом, Везавий? Кто твои родители, чей ты сын? — Начать Лад решил с самого безобидного вопроса.

— Я родом из диких лесов и сын безродной волчицы, родившей меня в тяжких муках! — с некоторой долей злости съязвил парень.

— Бедная волчица, — в тон шутнику посетовал Лад, не открыв даже глаз.

Парень весело рассмеялся.

— Не ожидал, что у одержимого может быть чувство юмора, — произнес он через некоторое время. — Я люблю подшучивать над кем-нибудь, и мне нравятся люди, понимающие в этом толк. Ладно, спрашивай о том, что тебя интересует, только меня в своих вопросах не касайся.

Довольный столь быстро полученным результатом, Лад проворно поднялся и подсел к Везавию.

— В первую очередь я хочу знать, почему меня били?

— Тебя били?!

Парень так искренне изумился, что Лад на секунду растерялся.

— Это ты называешь били? — Везавий с деланным интересом осмотрел все ушибленные места на теле Лада. — Да тебя просто вежливо покачали ногами! Вот меня иногда бьют, так это уж точно бьют! Неделю кровью харкаю!

— Хорошо, тогда почему меня… вежливо качали ногами и так же вежливо забрасывали камнями?

Парень нахмурился.

— Ты и в самом деле не помнишь? Лад мотнул головой.

— Х-мы… этого я не предусмотрел. И что ты думаешь обо всем этом?

— О чем? — не понял Лад.

— О камнях, конечно, о чем же еще!

— А что я могу думать?! Может быть, ты предполагаешь, что я испытывал наслаждение? — Лад чувствовал, что находится на взводе, но старался не подавать виду.