Джон Стиц - Глубокий сыск

По толстому рукаву в глубь туннеля накачивали свежий воздух, постепенно вытесняя наружу затхлый. И потому у входа, где я сидел, пахло горячим камнем и железом. Шланги потоньше подавали комбайну цементирующую субстанцию, чтобы он тут же укреплял стенки туннеля.

Наконец какой-то рабочий возвестил, что проходчики подошли достаточно близко и переходят к более тонким методам. Я вышел из туннеля, уступая дорогу комбайну, который выкатывали наружу. Его миссия была закончена. К делу приступила бригада ручной проходки.

Миновало еще несколько часов.

— Наверное, уже близко, — произнесла Кейт из-за моей спины. Я и не слышал, как она подошла. Хочешь пойти со мной внутрь? — Сегодня она была одета чуть теплее, чем обычно.

— Нет возражений, — сказал я, заглянув в сумрак туннеля.

По мере нашего продвижения вглубь воздух, похоже, становился все прохладнее.

— Ты рада? — спросил я.

— Еще бы. Вдруг это окажется пиком моей карьеры. — Она заправила волосы за уши.

— А потом только вниз, босиком? И никаких других блестящих шансов?

— Не всякому дано спланировать свою жизнь так, что звездный час наступает за тридцать дней до ухода на пенсию. Разве плохо немножко посидеть на лаврах, поразмыслить о достигнутом? Если звездный час случится прямо перед твоей смертью, так и не успеешь собой полюбоваться.

Я задумался над ее словами:

— Не знаю, у меня по-другому. Но ведь в нашей профессии закон — чем ближе ты к этой самой великой славе, тем крупнее риск вознестись на небеса.

— Мне очень жаль, если размышления о прошлых успехах не доставляют тебе удовольствия. Знаешь, я, может быть, потому и занялась археологией, что не могу жить лишь настоящим и будущим.

Может, на самом деле ты дерджониец, только тебя в роддоме подменили?

— Думаешь, мои родители не заметили бы? И кроме того, я действительно ощущаю некоторую гордость, когда уношусь воспоминаниями к лучшим минутам моей жизни. Вот интересно, почему мы, земляне, больше всех думаем о прошлом?

— Может, дух соперничества? Мы хотим знать, что делалось до нас, чтобы наверняка сделать лучше.

— Это скорее здравый смысл, чем соперничество. Или способ выживания цивилизации.

— Звучит логично, но почему мы в этом одиноки? Почему другие известные нам цивилизации этого способа не знают?

Мы зашли уже глубоко. Далеко-далеко позади висела сияющая монетка вход в туннель.

— Значит, у них просто другие способы выживания. Возьмем вомперийцев. По сравнению с нами они невероятно сильны. Их спокойствие духа уже граничит с апатией. И умирают они разве что от старости. Ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь вомпериец умер не своей смертью. Так зачем им наши способы выживания?

— Верно, — согласилась Кейт, отфутболив камешек.

Наконец впереди замаячили гроздья прожекторов — конец туннеля. Дальше мы шли молча: я пытался вообразить, что там, за стеной, да и у Кейт, вероятно, тоже разыгралось любопытство.

Прожектора давали яркий, почти не уступающий дневному свет. Туннель упирался в стену — сразу было видно, что не в каменную и не в земляную, а в самую настоящую. Можно даже было бы сказать, «обыкновенную», но в обыкновенных стенах не бывает таких огромных дверей.

То, что перед нами именно дверь, не вызывало никаких сомнений. Дверь занимала примерно восемьдесят процентов площади расчищенного участка. Она чуть-чуть выдавалась над поверхностью. Слева виднелись петли. Время не оставило на ее плоскости ни малейших следов. Дверь была тусклочерная, без единой надписи. И без малейшего подобия дверной ручки.

Прожектора загорелись еще ярче, кучка людей у двери расступилась началась видеосъемка для истории.

Я долго смотрел на черную дверь:

— Как, по-твоему, следует понимать этот цвет «Добро пожаловать» или «Просителям вход воспрещен»?

— Пока не могу сказать, — ответила Кейт. — Но для «Добро пожаловать» как-то слишком уныло.

— Может, это черный ход?

Видимо, наш разговор привлек внимание профессора Фентона.

Отделившись от группы видеооператоров, он направился к нам. Его рот прикрывало что-то темное ага, респиратор.

— Наденьте респираторы, — распорядился он, указывая на контейнер. Скоро будем бурить пробное отверстие.

Сквозь защитную ткань его голос звучал гнусаво. Кейт показала мне, где лежат респираторы. Пока мы с ними возились, громкий голос прокатился по туннелю, повторяя это распоряжение для всех присутствующих.

Рабочие подвезли к двери мощный бур на тяжелой подставке. Один пощелкал регуляторами — вероятно, задал глубину и мощность бурения.