Скорпион! — вспомнил я. Вспомнил африканскую ночь, свет костров, блеск копий и безумное бегство через джунгли. Так как же я мог очутиться здесь, плывя вниз по реке на гигантском листе, где экипаж — лишь чудовищный скорпион?! Антарес — красная звезда, что так мощно засияла мне, когда я пытался сбежать, — Антарес, которому я швырнул свою жалкую смертную ненависть, — я понял без тени сомнения, что какая-то сверхъестественная сила утащила меня с родной Земли, и теперь в небе надо мной сиял мрачным светом именно Антарес, Альфа Скорпиона.
Даже сила тяжести была иной, меньше, и это, понял я, могло дать мне скромный шанс уцелеть в схватке с устрашающим чудовищем.
Скорпионы питаются ночью. Днем они забиваются под бревна и камни. Я осторожно подтянул сперва одну ногу, затем другую и медленно уселся на корточки. Все это время я не отрывал взгляда от колеблющихся передо мной глаз на стебельках. Один шанс у меня был. Один хрупкий шанс прыгнуть вперед и, во-первых, избежать секущих и хватающих клешней, а, во-вторых, увернуться от разящего жала. Потом схватить, приподнять и опрокинуть тварь за борт. Мои пустые руки сжались в кулаки. Если б только у меня было оружие! Какое угодно — абордажная сабля, разбитая бутылка, валек весла, даже крепкий корень. Человек, проживший такую жизнь, как я, понимает значение личного оружия и уважает его. Как бы здорово ни умел я ломать человеку хребет голыми руками или выбивать противнику глаза, природное оружие смертного человека — плохая замена оружию из бронзы или стали, которым человечество пробило себе дорогу из пещер и джунглей. Я остро ощущал свою наготу, мягкую плоть и хрупкие кости, свои жалкие человеческие мускулы — и взалкал оружия. Какая бы сила ни занесла меня сюда, она не потрудилась снабдить меня пистолетом или саблей, копьем или щитом, и в том, что эта таинственная сила поступила так, я заподозрил слабость.
У меня даже мысли не возникло, что я могу нырнуть за борт и доплыть до берега реки. Не знаю, почему это не пришло мне в голову. Как я иногда думаю, это должно было быть связано с нежеланием бросать корабль, предавать веру в себя, и чувством, что нельзя позволить одержать над собой победу животному. Если нам придется вступить в бой, то призом будет эта простая лодка-лист.
Я медленно втянул в себя воздух, выпустил его и снова вдохнул, наполняя легкие. Воздух был свежим и сладким. Глаза мои не отрывались от круглых алых глаз на концах стебельков, когда они двигались вверх-вниз.
— Ну, старина, — произнес я мягким успокаивающим голосом, все еще не делая ни единого движения, которое чудище могло счесть сигналом к атаке. Похоже, вопрос стоит так: или ты, или я. И поверь мне, безобразное дьявольское отродье, это буду не я.
По-прежнему говоря тихим голосом, как часто отец говорил при мне со своими любимыми лошадьми, я продолжал:
— Хотел бы я распороть тебе брюхо до твоего толстого хребта и вывалить в реку твои внутренности. Чтоб мне провалиться, ты, бесспорно, ублюдочная куча потрохов.
Положение было нелепым, и, оглядываясь теперь назад, я дивлюсь собственному неразумию, хотя понимаю, что с тех пор произошло многое. Я уже не тот, каким был тогда, только-только вышедший из ада жизни на борту парусного корабля восемнадцатого века, несомненно, добыча всей суеверной чепухи, что отравляет жизнь честных моряков.
По правде говоря, я болтал не только для того, чтобы успокоить эту скотину, но также отсрочивая болтовней время, когда придется действовать. Я видел острые зазубрины клешней, сокрушительную мощь жвал и капающую с поднятого жала зеленоватую жидкость. Лягушка поверила скорпиону и перевезла его через реку, а скорпион ужалил лягушку, потому что, как сказал скорпион, такова его природа.
— Ну, скорпион, а моя природа — не давать никому и ничему одолеть меня без борьбы. И, если понадобится, убить тебя.
Тварь покачивалась из стороны в сторону на восьми ногах и вся подрагивала. Глаза на стебельках ходили вверх-вниз.
Упершись ладонями рук в мембрану листа между более темными прожилками, я приготовился броситься вперед и спихнуть чудовище за борт. Я напрягся, задержал дыхание, а затем оттолкнулся со всей силой мышц бедер и рук.
Скорпион приподнялся, сгибая и распрямляя хвост, щелкнул клешнями, а затем одним гигантским прыжком метнулся прочь из лодки. Я кинулся к планширу листа и посмотрел на воду. Пена окружала восьмиконечный контур с жалящим кнутом хвоста — а затем скорпион исчез.
Читать дальше