Кеннет Балмер - Транзитом до Скорпиона

Аэроботы были в Сегестесе предметом редким и дорогим, и Ванек отправил отряд починить и доставить обратно тот, на котором сбежали мы с Делией, рассматривая его как еще один трофей, вырванный у ненавистных Эстеркари. Делия сказала, что знакома с аэроботами, и добавила, что ее страна имеет непосредственное отношение к их производству.

Я с немалым воодушевлением подключился к планам Дома Эвард сбить спесь с Дома Эстеркари. Одетый в зелено-синие цвета Эварда, я щеголял вместе с другими молодыми бойцами, когда мы прогуливались по пассажам, навещали питейные заведения и участвовали в различных развлечениях в местном эквиваленте Сохо в Зеникке. Я заходил во впечатляющее здание Собрания и наблюдал, как проходили нескончаемые дебаты, а мужчины и женщины входили и выходили, покидая или занимая кресла, отведенные их Домам. Мы даже вступили в пару стычек между брави — сплошные развевающиеся плащи, лязг и звон шпаг и кинжалов, крики и смех, а затем поспешное отступление, когда мы заметили изумрудно-алые мундиры городской стражи, спешившей разнять дерущихся.

За стенами нашего анклава мы, конечно же, находились в безопасности. Для того чтобы прорваться в анклав, потребовалась бы целая армия. Правда, имело место множество случайных налетов — и часто, как я узнал с мрачно-ироническим весельем, чем немало удивил принца Вардена — ради похищения какой-нибудь девушки. Ни один Дом не чувствовал себя в одиночку достаточно сильным, чтобы напрямую бросить вызов другому. Примерно сто пятьдесят лет назад Эстеркари, благодаря крючкотворству, убийствам, подкупу, а затем и голой силе, выгнали предшествующий Дом из анклава и прочих его владений, где они теперь располагались. Ядовитая ненависть тети Шуши к изумрудно-зеленому объяснилась, когда я узнал, что она была из Стромбора, то есть принадлежала к тому уничтоженному дому и как раз вышла замуж в Дом Эвард, когда ее родных, друзей и близких перебили и рассеяли. Некоторых продали в рабство, иные ушли в кланы, а остальные уплыли на кораблях за горизонт, да так и не вернулись.

Благодаря двойной силе закона и обычая, все права, звания и привилегии Дома Стромбора перешли к Дому Эстеркари.

Каждый анклав Дома был сам по себе городом: с мозаичными мостовыми, мраморными, гранитными и кирпичными стенами, сводчатыми крышами, колоннадами, башнями и шпилями, со всей великолепной путаницей роскошной архитектуры. Эвадское пиво оказалось на редкость хорошим. Зеникка вообще славилась пивом, хотя оно, в общем-то, было слабым и малоградусным. Мы, молодые бойцы, проходили, фланируя, долгий путь ради глотка только что сваренного пива, мудро и часто икая, когда обменивались замечаниями о его качестве и крепости. Кларет Зеникки тоже совсем неплох. Я весьма положительно смотрел на перспективу стать гражданином Зеникки и иметь право на город-анклав Эвардов с его каналами, улицами и площадями.

По всему городу стояли храмы, воздвигнутые по большей части в честь Зима и Генодраса, но каждый Дом имел также собственные храмы и святилища особого анклавного божества.

При всем этом безумном поиске удовольствий, в который я погрузился в то время, я даже тогда видел, что все это — лишь поиски болеутоляющего. Проблема Делии вечно оставалась со мной, и ничто не могло ее снять. Я лелеял свою боль про себя, ненавидя ее и все же не в состоянии забыть. Делию требовалось вернуть на родину, но найти эту родину было весьма затруднительно.

Мы сосредоточенно разглядывали в библиотеке морские карты и чертежи земли, и я с уколом ностальгии обнаруживал, какими похожими и все же иными были местные карты. В большой библиотеке Эстеркари хранились портуланы, но добраться до них мы не могли. Глобусы походили на глобусы средневековой Европы — уверенно нарисованы побережья близлежащих стран, но определенность постепенно теряется, когда расстояние набрасывает на знания тень неведения — до тех пор, пока на противоположной стороне глобуса не остаются только самые общие очертания континентов и островов. Афразои не было нигде, так же как и Дельфонда.

Глядя на карты, Делия покачала головой.

— Очертания моей страны не похожи ни на одну из этих.

Я разделил драгоценные камни на три части. Глоаг, по-волчьи оскалившись, взял их, но остался со мной как беспутный собутыльник. Делия, с презрительным выражением лица и поджав губы, оттолкнула камни обратно через сверкающий стол из дерева струм.

— От той женщины я ничего не возьму.