Кеннет Балмер - Транзитом до Скорпиона

Выровняв на воде ялик, я схватил весла. Рапу унесло течением. Я обратился к женщине.

— Ну, моя девочка, — резко сказал я, — с тобой все в порядке. Тебе не причинили никакого вреда. — Я не хотел, чтобы она пугалась, а то еще, чего доброго, перевернет ялик.

Она рассматривала меня сквозь прорези в вуали. Сидела она совершенно неподвижно и очень прямо. Я стоял, возвышаясь над ней, моя грудь поднималась и опускалась от напряжения боя, по бедрам струились вода и кровь, сверкали, выступая, мускулы, твердые как железо.

Она носила длинное изумрудно-зеленое платье, лишенное украшений. Поверх зеленой вуали красовалось треугольная шляпка из черного шелка с завитым в спираль изумрудным пером. Руки скрывали белые перчатки, на трех пальцах поверх перчаток сверкали перстни — с рубином, изумрудом и сапфиром.

Я принялся грести к причалу.

В голове у меня начала складываться байка для отчета за разбитые рабские цепи.

Женщина ничего не говорила. Она сидела неподвижно и безмолвно, и я подумал, что она пребывает в шоке.

Когда мы достигли причала, она встала и высунула из-под платья ножку, обутую в усыпанную драгоценностями сандалию. Я вытянул руку, она ступила на мою могучую коричневую длань, и я поднял ее на причал, как лифт в гигантских стволах растений-домов далекой Афразои.

Забота, тяготившая душу, несколько уменьшилась, когда я увидел плывущее в воде тело охранника-рапы с обмотанной вокруг шеи рабской цепью. Морда с клювом была свернута вбок и разве что не отделена от тела. Это был дельгар — командир десятка, и он был в числе шестерки охранников на борту нашей баржи.

Я не спеша выбрался на причал.

Женщину окружила галдящая толпа стражников и знати в кичливых нарядах. От рабов не осталось следов, кроме пятен крови на камнях.

— Принцесса! — заголосил кто-то. — Мы уже подумали, что навек лишились вашего драгоценного света! Хвала могучему Зиму и втройне — могущественному Генодрасу, вы в безопасности!

Она повернулась лицом ко мне, высоко подняв голову. Платье висело на ней, как шатер, и ступни в сандалиях стали не видны. Она подняла руку в белой перчатке, и гомон стих.

— Дрей Прескот! — произнесла она, и это поразило меня так, что я не могу передать словами. — Ты можешь пасть передо мной ниц!

Я стоял, освещенный светом двух солнц, красноватая тень падала на север-северо-восток, зеленоватая — на север-северо-запад, с точностью до градуса. Я стоял и смотрел на принцессу, разинув рот.

Вперед протолкался субъект, которого звали, как я вспомнил, Гална. Лицо его выражало одновременно угрозу, жажду мести и тайное злорадство. Облегающая тело зеленая кожаная одежда блестела в лучах солнц.

— Теперь-то я проткну его, принцесса — с вашего позволения.

Он выхватил шпагу из выложенных бархатом ножен. Я едва успел заметить его движение, во все глаза глядя на женщину. Но пасть перед ней ниц? Конечно, мне не хотелось умирать. Я отвесил поклон — жестко, официально расшаркался, элегантно взмахнул рукой перед грудью, а затем, поднеся ее к голове, грациозно щелкнул пальцами. Одну ногу я выдвинул вперед, другую назад, а голову склонил в поклоне — в низком поклоне.

Если эту нелепую позу, столь почитаемую в надушенных гостиных Европы, сочтут за оскорбление…

Я услышал легкий смех.

— Не убивай пока этого раста, Гална. Из него выйдет лучшая забава попозже.

Я выпрямился.

— Меня освободил от цепей охранник-рапа, чтобы я лучше помогал с мрамором, — начал было я. Гална злобно ударил меня шпагой плашмя по лицу. Вернее, ударил бы, не отдерни я голову назад. Вперед выскочили стражники.

— На колени, раст, когда к тебе обращается принцесса Натема!

В спину мне уперлась чья-то рука, а нога стукнула по голеням, и я оказался распростертым ниц, хребет выгнут, корма поднята, а нос болезненно ткнулся в камни причала. Мраморная пыль раздражала глаза и ноздри. Меня держали четыре человека.

— На колени, раст!

Волей-неволей мне пришлось это сделать. Я усвоил кое-что из того, что должен знать домашний раб семейства Эстеркари, если хочет остаться в живых.

Даже тогда, уткнувшись носом в камни, я сопоставлял эту варварскую позу с изящными жестами дачи оби.

Я знал, что смерть очень близка.

Принцесса Натема дотронулась до меня усыпанной самоцветами сандалией. Ногти на ее пальцах покрывал блестящий зеленый лак в тон платью.

— Можешь согнуться, раб.

Полагая, что понял правильно, я сел в согнутом положении, словно ластящийся пес. Меня никто не ударил, и я понял, что усвоил еще урок. Со стороны группы аристократов донеслось несколько резких слов, бормотание и язвительные замечания. Затем я услышал звон цепей. Вперед с важным видом вышел невысокий плотный человек, одетый в бледно-серое, похожее на тунику платье с зеленой каймой и нашитыми на спине и груди символами в виде ключа. Под бешеными взглядами и нацеленными на меня шпагами Галны и прочих вельмож этот субъект повесил на меня цепи. Он защелкнул у меня на шее железное кольцо, вокруг талии — железную полосу, на запястьях и щиколотках браслеты кандалов. В петли всех этих весомых предметов он продел прочную железную цепь длиной, наверное, больше кабельтова.