Джулия Джонс - Измена (Книга Слов - 2)

Он побывал там, в столице Халькуса. Он видел бойню, устроенную Кайлоком. В Хелче и в других местах - неизвестно только, в прошлом или в будущем. Он видел суть войны. Война - это не славные сражения, не сверкающие клинки, не воины, следующие законам чести. Это кровь, грязь и неразбериха. Это мухи, лихорадка, гной, тухлая вода и голод. Победа достается не храбрейшему, а тому, кто готов на все. Джек видел тела малых детей и матерей - изнасилованных, со вспоротыми животами; видел зверски оскопленных, истекших кровью юношей; видел старух, бесцельно бродящих по залитым кровью улицам. Он видел достаточно, чтобы понять: Кайлок не остановится ни перед чем.

Но ему-то, Джеку, что за дело до этого? Ведь он тут ни при чем.

Слабый и растерянный, он поднес чашу к губам. У серебристой жидкости был острый пряный вкус, странный и в то же время знакомый. Она прошла по горлу в желудок - и Джек почувствовал себя сытым, точно после обильной еды.

- Не борись с ним, Джек, - сказал Тихоня. - Он хочет тебя усыпить.

- Зачем?

- Лакус любит спокойное тело и дремлющий разум. - Тихоня, очень серьезный, провел рукой по чисто выбритому подбородку. - Пей, парень, ты еще очень слаб.

Джек выпил чашу до дна. Напиток слегка пощипывал десны и оставлял во рту металлический привкус.

- Это колдовское питье? - спросил Джек. Тихоня кивнул со слабой улыбкой на бледных губах.

- Но делал его не я. За лакус нам следует благодарить кочевников с Великих Равнин. - Тихоня занялся делом, развешивая травы для просушки и ставя горшки на огонь.

Джек зевнул. Снаружи все еще раздавались крики.

- Долго ли я пробыл...

- В трансе? - Тихоня толок в ступке кору. - Около часа. Ты целиком ушел в себя. Глаза были открыты, но ты ничего не видел перед собой. Ты похолодел и стал белым, как стена. Ты был не здесь. - Седой человек, которому еще рано было называться стариком, испытующе посмотрел на Джека.

Джек не знал, что можно ему говорить, а что нет. Кто он такой? Они приехали сюда еще вчера, но хозяин почти не говорил с гостем. Ему было не до разговоров: он врачевал раны, готовил лекарства, стряпал еду и разбирал свои травы. Молчание устраивало Джека, и он был благодарен Тихоне за то, что тот не пристает с вопросами. В прежние времена Джек доверился бы этому человеку безоговорочно - ведь Тихоня проявил к нему доброту. Но после пребывания у Роваса он усвоил, что видимость бывает обманчива и за улыбкой может таиться измена.

- Ты сказал, что свояк свояка видит издалека, - что это значит? спросил Джек. Усталость одолевала его.

Лакус угнездился в животе, замедляя ток крови и путая мысли. Джек боролся с ним вопреки совету Тихони.

- Я тоже колдун, как и ты.

Джек уже понял, что травник может говорить по-разному: напевно, на сельский лад, и резким, твердым голосом, когда речь заходит о серьезном. Теперь он говорил резко.

- Я скромный чародей. Иногда я вкладываю немного чар в мои травы, но не часто. Иногда общаюсь с живущими в дальних краях мудрецами, а иногда вынужден ворожить ради защиты. Я не такой могущественный маг, как ты.

Джека охватило раздражение.

- Никакой я не могущественный и никакой не маг. - Он стиснул в руках чашу, стремясь нарушить ее безупречную гладкость.

- Не надо лгать, Джек. Ты ведь знаешь, что я сказал правду. - В голосе Тихони зазвучал гнев. - Чем дольше ты будешь отрицать, что ты маг, тем больше вреда натворишь. Вспомни, что случилось с фортом. Ты утратил власть над собой. Ты не имеешь ни малейшего понятия, как останавливать то, что начал. Лишь отчаяние помогло тебе положить конец разрушению - ничего более. - Травник дрожал, говоря это. - Ты опасен, и тебе надо научиться владеть собой.

Чаша треснула в руках у Джека.

- Откуда ты все это взял?

- Я это чувствую. Чувствую слепую, бесцельную ярость. Она накатывает волна за волной. Не льсти себе, Джек. Да, ты могуч, но совершенно не обучен. То, что ты натворил в форте, непростительно. Ты дал волю своим чувствам - это самая большая глупость, которую может совершить чародей. Ты, словно избалованное дитя, заставил других расплатиться за свою боль. Твоя сила может сравниться только с твоим невежеством. Потому-то я и привез тебя сюда. Не потому, что в мои привычки входит подбирать усталых путников, а потому, что ты опасен для окружающих и пора кому-то заняться тобой.

Джек знал, что Тихоня смотрит на него, но не мог себя заставить посмотреть травнику в глаза и глядел на треснувшую чашу. Гнев прошел, и его сменил стыд. Все, что сказал Тихоня, было правдой.