Александр Абердин - Минька, или Операция «Возмездие»

— Да, да, пошли, дядька Семён, а ещё лучше давай попаримся в бане и потом поплаваем в бассейне!

Капитан взглянул на часы. Было половина седьмого и они вполне могли потратить на водные процедуры часа полтора, но зная Миньку, как облупленного, он строго сказал:

— Хорошо, договорились, но учти, Минька, ровно в девять ноль-ноль я вылезу из бассейна и ты меня хоть задуши, но я тут же отправлюсь в медицинский отсек. Усёк?

— Усёк, дядька Семён. — Довольным голосом ответил неказистый паренёк и добавил — Знаешь, дядька Семён, хотя ты этого и не любишь, да, и я сам от этого потом весь горю, но сегодня я попрошу тебя сделать мне инъекцию с ударной дозой препарата.

Ничего, хотя это и неприятно, но я это как-нибудь переживу. Ты даже можешь заранее надеть на меня смирительную рубашку, чтобы потом не мучиться со мной, когда я в себя приходить стану, но я всё равно постараюсь её перетерпеть.

Капитан Денисов включил с пульта тэны в бане и выходя из помещения командного поста, запрокинув руку потрепал Миньку по коротко стриженной голове и с уважением в голосе сказал:

— Молодец, щегол, начинаешь действовать, как солдат второго года службы.

Правильное решение, тем более, что твоя мамка рекомендовала перейти на одну ударную дозу раз в месяц ещё с того дня, когда тебе стукнет шестнадцать. Если ты, конечно, почувствуешь, что уже готов к этому. Она говорила, что после шести ударных доз ты обязательно сбросишь с себя защитную пси-оболочку и перейдёшь от пассивного визуального сканирования к активному телепатическому сканированию и тогда сможешь выкачивать из любого человека всю нужную тебе информацию. Думаю, что тогда ты и со мной сможешь установить постоянный телепатический контакт и поймёшь, наконец, как я тебя люблю, медвежонок ты мой маленький.

Минька ответил ему:

— А я это и так знаю, дядька Семён. Я ведь когда просыпаюсь ночью, то всегда вижу, как ты сжимаешь в своей руке пистолет и даже во сне целишься из него в дверь, как будто к нам в убежище кто-нибудь сможет пробраться.

Капитан усмехнулся и сказал:

— «Стечкин» для меня, Минька, что-то вроде снотворного, я с ним в руке лучше засыпаю.

Минька громко засмеялся и воскликнул:

— Ага, хорошее снотворное. Сколько раз ты из своего снотворного, дядька Семён, по двери стрелял? Стоит мне во сне только вскрикнуть, так ты ещё не проснувшись успеваешь чуть ли не пол-обоймы по двери выпустить. Хорошо, что она стальная и только обшита изнутри деревом.

Семён в ответ только рассмеялся и как только вошел в предбанник, первым делом расстегнул ремень с кобурой и подсумком, в которых покоились «Стечкин» и запасные обоймы к нему. Он не расставался с пистолетом никогда, даже когда парился в бане. Положив ремень на столик, он, прежде чем начать раздеваться, баня всё равно ещё не нагрелась, а Минька любил очень горячую баню, переложил пистолет и обоймы в пакеты из толстого полиэтилена с замками, чтобы уберечь оружие и патроны от пара. Может быть это и являлось паранойей, но с того момента, когда капитан Денисов встал с кровати с младенцем, приросшим к его спине, пуповина которого была соединена с его кровеносной системой, он уже никогда не расставался с оружием, чем заслужил большое уважение Игоря и Ларисы, родителей Миньки, которым он когда-то дал клятву, что и сам не погибнет, и их сына вытащит на себе из любой передряги. Ну, а к передрягам капитан Денисов был готов, поскольку был отличным солдатом и хотя не служил в спецназе, мог засунуть себе за пояс многих спецназовцев хотя бы потому, что владел многими армейскими специальностями и даже умел пилотировать вертолёт.

Приготовив оружие к парилке, он принялся не спеша раздеваться. Сначала он стащил с себя и Миньки их совместный свитер, связанный про запас и на вырост Ларисой, затем сбросил с ног унты (после того, как капитан немного приморозил ноги на фронте, он любил, чтобы его ноги находились в тепле постоянно) и снял с себя тёплые, подбитые волчьим мехом штаны. Когда Семён разделся догола, он последним снял с Миньки памперс. Хотя и довольно редко, но его симбионт всё же иногда отправлял естественные надобности, пускай и в мизерном количестве, ведь какими бы маленькими не были его внутренние органы, они у него всё же имелись.

Крохотные ножки Миньки были сложены по-лягушачьи, упирались в спину Семёна и их прочно охватывали собой его мышцы. Ещё за полгода до его рождения над ним в этом самом убежищем Игорь, прекрасный хирург, которому сам Бог вложил в руки скальпель, сделал серию сложнейших операций, готовя к приживлению своего сына на спину капитану Денисову, добровольно согласившемуся на эту операцию.