Александр Громов - Ватерлиния (сборник)

– Но мне как-то неловко, – сказал Шабан.

– А ты плюнь, – посоветовал Менигон. – Так вещи перенести поможешь?

– Ну… разумеется.

– Ничего не разумеется. А обзаведешься моделью, – Менигон брезгливо осмотрел комнату, – скажешь ей, чтобы убралась тут. Сам не трогай – обижусь. Понял?

– Не понял, – раздраженно сказал Шабан. – Что еще за модель?

– Ты что, маленький? – Менигон округлил желтые глаза и даже повеселел. – Моделей не видел? Говори дяде правду: так-таки и не видел? Ах, ну да, ты же у нас еще совсем цыпленочек… И не слышал даже? О чем же с тобой Поздняков разговаривал? Сосунок ты. Ну а, к примеру, кто такой Живоглот, тебе тоже не известно?

Исключительный хам… Шабан сжимал зубы, сдерживаясь. И с таким вот работать, терпеть мерзавца…

…Но именно Менигон, единственный из всех, встретил его на Базе после того сумасшедшего полета, и именно он, опередив техников, вынул его, полуобморочного, из кабины флайдарта, когда сил хватило лишь на то, чтобы довести машину до Базы – сажали уже наземным «поводырем»… Как Менигону удалось добыть пропуск на флайдром, так и осталось неизвестным.

«Трудно было, малыш?»– только и спросил, когда они остались одни. Шабан показал глазами: да, трудно. Язык все еще не слушался. И тогда Менигон наклонился к его уху:

– А будет еще труднее, – сказал он шепотом.

Как в воду глядел.

…Шабан не заметил, когда кончилась дрожь. Проснувшись, он обнаружил, что дождя снаружи нет, и верно: сквозь крохотное оконце в башенке пробивался солнечный свет, отраженный каким-то ледником. Вставать не хотелось, но, вспомнив о лавине, он вылез из мешка и растолкал Роджера.

– А? – спросил Роджер и стал тереть глаза. – Уже все?

– Вставай, вставай. Разлегся здесь… Пену свою убери. Чтобы чисто, понял?

– Ага. Я сейчас.

Преданный взгляд… Мальчишка. Лечить надо. Жаль, нет Менигона – он умел.

– Ты вот что, – сказал Шабан, помедлив. – Скажи-ка мне: что тебе про меня Поздняков пел? Только честно.

– Ну-у… – Роджер покраснел. – Он ничего такого про вас не говорил. Я, собственно, не помню точно… Хвалил вас, ставил в пример. Говорил, что вы лучший специалист в разведке, что заслуженно отмечены. Еще сказал, что вы человек долга, что можно на вас положиться… Что мне повезло…

– Достаточно, – прервал Шабан. – Ты сам тоже так считаешь?

Лицо Роджера стало совсем бордовым. Он застенчиво кивнул:

– Считаю…

– А раз считаешь, – Шабан криво ухмыльнулся, надеясь, что ухмылка выйдет гнусная, – тогда сгоняй-ка ты, парень, за локатором.

Вездеход резко дернулся вперед, отряхиваясь, и налипший на крышу пласт серого снега одеялом сполз на землю. И сразу же гусеницы захлюпали в вязкой каше: вокруг успело-таки подтаять. За ближайшим поворотом путь преградил снежный завал. Это была даже не лавина – просто масса раскисшего снега лениво съехала метров на пятьдесят вниз по склону и, выбрав единственное во всем ущелье ровное место, здесь и застряла.

– Парень, давай к турели.

Из башенки на крыше брызнул лазерный луч – на дальней скале вспыхнула красная точка, взвилось каменное крошево, посыпались камни.

– Не идет! Может, примерзло?

Ну что ж, это не первый случай, бывает, что и гусеницы смерзаются намертво. Шабан поморщился. Теперь предстояло снова лезть в хитин и растапливать завал личным оружием.

– Брось дергать, все равно не оторвешь. Одевайся.

Верхний люк выпустил его на крышу. Следом вылез Роджер, волоча за ремень кобуру чудовищных размеров, зацепил ее за край люка, чертыхнулся, дернул и, чуть не упав, пошел красными пятнами, тщетно пытаясь принять безразлично-молодецкий вид. Контраст между ним и кобурой был разительным – Шабан даже присвистнул. Ну и монстр… Оружие титанов. Ясно, отчего Роджер при всем своем очевидном желании покрасоваться не носит кобуру на поясе: мальчики ужасно не любят вызывать чужой смех, да и кто любит? А зря. Редкая и замечательная вещь этот «винсент-магнум», до упора набитый гранато-пулями. Идеальный копытоотбрасыватель. И имя у него, как у Менигона. Забавно.

Усевшись на башенку, Роджер лихо передернул затвор. Он был явно рад случаю пострелять, и Шабан, заметив его блестящие глаза, фыркнул. От грохота выстрелов у него заложило в ухе, загудела под ногами броня вездехода. Результат оказался ничтожным: пули бесследно тонули в снежной массе. Одна все-таки сдетонировала – из завала взвился огненный фонтан, с шипящим свистом вырвался столб пара, но тут же снег сполз в новорожденную яму, как ничего и не было, только ветер погнал по ущелью белое облачко и, ударив о скалу, растрепал, разметал, развеял. Роджер, сконфузившись, убрал пистолет в кобуру.