Александр Рудазов - Рассказы из правого ботинка (сборник)

С оставляемым внуком Липит-Даган прощаться не стал. Он наконец-то сбросил с плеч бремя, так тяготившее последние пятнадцать лет. Следующие пятнадцать это бремя будет лежать на плечах Халая Джи Беш.

А что будет дальше?… Липит-Даган не брался загадывать. Ему уже перевалило за пятьдесят, он не был уверен, что доживет до того дня, когда Шамшуддин станет полноправным магом.

Если вообще станет – старого Халая недаром прозвали «потрошитель учеников»…

Солнце близилось к закату. Как обычно в это время, домой возвратились Хатаб и Халфа – усталые, пропотевшие. Тетушка Нимзагеси немедленно наложила им побольше ячменной каши – подкрепить силы.

– Это кто? – спросил Шамшуддин, сидевший рядом с Креолом на галерейке внутреннего двора.

– Рабы, – пожал плечами тот. – В доме Халая работы мало, поэтому некоторых рабов он сдает внаем. Они работают в гавани – домой возвращаются только на ночь.

– А, вот как… А сколько всего людей в этом доме?

– Ну… – задумался Креол, загибая поочередно пальцы. – Из свободных – сам Халай, его правнук Эхтант… он тоже ученик, но старше нас. Я. Теперь еще ты. Рабов… м-м-м… десять. Дядюшка Нгешти слепой, но с простой работой справляется. Его жена стряпает на кухне. Хатаба и Халфу Халай сдает внаем. Их жены стирают, убираются, ходят за покупками и делают всякую другую работу. Еще у Халая есть три наложницы-рабыни – одна уже совсем старая и две молодых. Они тоже работают по хозяйству, а если в гости приходят другие маги, Халай подкладывает им в постель своих наложниц. Еще у Халфы и его жены есть ребенок – ему три года. Он меня раздражает, – хмуро проворчал Креол. – Дети – это проклятие богов. Особенно мелкие.

Шамшуддин пересчитывал рабов одновременно с Креолом – у него тоже получилось десять. Он посмотрел на загнутые пальцы и спросил:

– Больше никого нету?

– Еще Асаггак, но он не совсем раб… да вон он как раз идет. Смотри, какое чучело.

Шамшуддин изумленно открыл рот – то, что медленно выползало из кладовки, вряд ли вообще было человеком. Закутанный в старое-престарое покрывало, расползающееся в дюжине мест, с пустыми бесцветными глазами, посеревшей кожей, лысой макушкой, сплошь покрытой уродливыми струпьями, и глубокой дырой на месте носа. Босые ступни передвигаются с удивительной неспешностью – не слишком великое пространство меж кладовкой и кухней этот урод пересекал целую минуту.

– Это что, ходячий мертвец? – предположил Шамшуддин.

– Да, – равнодушно ответил Креол. – Зомби. Раньше тоже был рабом Халая.

– А что он делает?

– Большую часть дня просто стоит в кладовке и смотрит в стену. Он – наглядное пособие. Для учеников, чтобы изучать внутренности человека.

Через несколько минут Асаггак вышел из кухни. Не с пустыми руками – он захватил каменную кадушку с помоями. Обычно кадушки, наполненные доверху, переносят вдвоем, но ходячие мертвецы удивительно сильны – их окоченевшие мышцы не ведают боли и усталости.

– Он каждый день относит помои в подвал и выливает в дренажную трубу, – пояснил Креол. – А утром приносит пустую кадушку обратно.

Шамшуддин задумчиво почесал плешивую макушку. Он посмотрел на мертвеца, еле плетущегося через двор, выпятил нижнюю губу и спросил:

– А почему только утром? Зачем оставлять пустую кадушку в подвале на ночь?

Креол открыл было рот… но тут же снова закрыл. В серых глазах отразилось недоумение. Ученик мага тоже посмотрел на Асаггака, все еще не дошедшего до лестничного пролета, и медленно ответил:

– Не знаю. Да, странно…

Ученики внимательно посмотрели друг на друга. Шамшуддин широко ухмыльнулся – на его эбеновом лице улыбка выглядела особенно белой. Креол тоже растянул губы в улыбке и предложил:

– Проследим?

– Пошли! – вскочил на ноги Шамшуддин.

Подростки осторожно прокрались по галерейке и спустились по лестнице. Там оказалось гораздо темнее, чем на улице, но все же не слишком – под потолком висит магический освещальник. Тусклый, светящий неестественным голубоватым светом, но все же худо-бедно рассеивающий мрак.

Как и большинство крупных городов Шумера, Симуррум снабжен тщательно продуманной сетью канализационных каналов и керамическим водопроводом. Гугали день и ночь трудятся, следя за тем, чтобы в каждом доме была вода, а грязь и нечистоты своевременно удалялись. В жарком климате долины Тигра и Евфрата процессы гниения и разложения протекают очень быстро, а отсюда недалеко и до эпидемии. Поэтому в подвале Халая Джи Беш имеется дренажное отверстие, куда и отправляются все помои.