Лоис Буджолд: Игры форов

Его легкие пульсировали, а в глазах стоял красный туман, когда его голова пробилась на поверхность. Воздух! Он выплюнул черную грязь и куски папоротника и поморгал, безуспешно пытаясь прочистить глаза и нос. Он вырвал наверх одну руку, затем другую, и попытался вытянуть себя на поверхность в горизонтальное, по-лягушачьи расплюснутое положение. Холод ударил по нему. Он чувствовал, как грязь схватывает его ноги, парализуя, как объятия ведьмы. Пальцы его ног оттолкнулись на всю длину от крыши палатки. Она пошла вниз, а он приподнялся еще на сантиметр. И это все, что он мог получить, толкая. Теперь он должен тянуть. Его руки схватились за папоротник, тот оторвался. Еще. Еще. Он потихоньку двигался, и холодный воздух скреб его благодарное горло. Объятья ведьмы сжались еще сильнее. Он безуспешно поелозил ногами еще раз. Ну все, сейчас. Пошел!

Его ноги выскользнули из ботинок и брюк, бедра с хлюпаньем освободились, и он откатился в сторону. Он лежал, распростершись, чтобы обеспечить максимальную опору на предательскую поверхность, лицом вверх к серому крутящемуся небу. Форменная куртка и длинные подштанники пропитались слизью, и он потерял один утепленный носок, а равно и ботинки, и брюки.

Шел мокрый снег.

Его нашли несколько часов спустя, свернувшегося вокруг притухающей теплотрубки, забравшегося в выпотрошенный отсек для оборудования в автоматической метеостанции. Глаза на испачканном лице запали, ноги и уши побелели. Его застывшие фиолетовые пальцы стучали двумя проводами друг о друга в ровном, гипнотическом ритме — армейском сигнале о помощи. Который должны были прочесть в всплесках помех на измерителе атмосферного давления в метеолаборатории базы. Если и когда кто-нибудь дал бы себе труд взглянуть на внезапно ненормальные данные, поступающие от станции, или заметил бы определенную систему в белом шуме.

Его пальцы продолжали дергаться в этом ритме еще несколько минут после того, как его вынули из его маленькой коробки. Лед с треском слетел со спины форменной куртки, когда его попытались выпрямить. Долгое время из него нельзя было вытянуть ни слова, только шипящий свист. Лишь глаза его горели.

Плавая в обогревательном резервуаре в лазарете базы, Майлз придумывал мучения для двух диверсантов из гаража и рассматривал их под разным углом. Например, вниз головой. Свисающими с антигравных саней, летящих над морем на низкой высоте. А еще лучше воткнутыми по горло в трясину во время снежной бури… Но к тому времени, как его тело согрелось, а медик вынул его из резервуара, чтобы он смог вытереться, пройти еще один осмотр и съесть положенную порцию пищи, его гнев остыл.

Случившееся не было попыткой убийства. А значит, это было не то дело, которое он был бы вынужден представить на рассмотрение Саймону Иллиану — нагоняющему страх шефу Имперской Безопасности и левой руке отца Майлза. Видение зловещих офицеров СБ, которые приходят, чтобы забрать двух шутников и увести их далеко-далеко, было приятным, но непрактичным, вроде как стрелять из мазера по мышам. И вообще, в какое место, хуже чем это, могли бы их заслать офицеры СБ?

Наверняка они хотели, чтобы его скутер затянуло в трясину, пока он обслуживал метеостанцию, и Майлзу пришлось бы униженно вызывать базу и запрашивать грузовик, чтобы вытянуть его. Унизительно, но не смертельно. Они не могли — и никто не мог — предугадать майлзову вдохновенную предосторожность с цепью, каковая предосторожность, как показывает итоговый анализ, чуть его не убила. Максимум, это было дело для армейской СБ, что, в общем, достаточно неприятно, или для обычного дисциплинарного расследования.

Он свесил ноги со своей койки — одной из нескольких в пустом лазарете — и отодвинул недоеденный обед на подносе. Медик вошел и глянул на остатки.

— Как вы себя сейчас чувствуете, сэр?

— Прекрасно, — ответил Майлз мрачно.

— Вы, э, не доели обед.

— Я часто не доедаю. Мне всегда дают слишком много.

— Ну да, полагаю, вы довольно, хм… — Медик сделал запись в своей отчетной панели, склонился, чтобы обследовать уши Майлза, и нагнулся исследовать пальцы на ногах, катая их между опытными пальцами. — Не похоже, что вы потеряете какие-нибудь кусочки. Повезло.

— Вы часто имеете дело с обморожением? — «Или я единственный идиот?» Текущие наблюдения свидетельствуют в пользу такого предположения.

— О, когда приедут солдатики, в этом месте будет тесно. Обморожение, пневмония, переломы костей, контузии, сотрясения… Здесь все оживает с приходом зимы. От стенки до стенки — придур… неудачливые курсанты. И несколько неудачливых инструкторов, которых они прихватывают с собой. — Медик поднялся и ввел еще несколько позиций в свою панель. — Боюсь, я вынужден вас пометить как выздоровевшего, сэр.