Эдвард Элмер `Док` Смит: Бомба замедленного действия

Уинстед резко изменил направление движения своего вертолета с вертикального на горизонтальное и скользнул в сторону от крыши, избежав тем самым огня полицейского, ожидавшего, что он будет и дальше Подниматься вверх. Выполняя маневр, Уинстед едва избежал столкновения с другим вертолетом, заходившим на посадку у следующего входа в здание. Отвернув в сторону, беглец устремился в небо столицы, надеясь затеряться в плотном потоке воздушного движения деловой части города.

Из кабины вертолета он внимательно наблюдал за окружающей обстановкой. Сначала ему показалось, что побег удался: на экране радара не было видно других машин, странно ведущих себя в транспортном потоке. Но, вероятно, полицейские с крыши передали по рации его бортовой номер, поскольку пять вертолетов, появившихся вдруг неизвестно откуда, окружили его и двинулись параллельным курсом — один снизу, один сверху и три вертолета треугольником вокруг него на той же высоте. Тут же ожило бортовое радио:

— Уинстед, немедленно посадите свой вертолет. В случае неповиновения нам разрешено открывать огонь на поражение.

«Думай», — приказал себе Рауль. Но тщетно. Гипнотический блок по-прежнему туманил сознание, мысли его путались. Выхода не было. Вряд ли он уцелеет в случае, если полицейские откроют огонь, а вырваться из столь плотного сопровождения не представлялось возможным. У него не оставалось иного шанса, кроме как сдаться и надеяться выиграть свое дело в суде.

— Сдаюсь, — сказал он угрюмо и начал, медленно опускать свой вертолет на крышу ближайшего здания. Вертолет, находившийся снизу, ушел в сторону, а остальные сопровождавшие его полицейские машины продолжали держать безопасную дистанцию.

«Ладно, могло быть и хуже, — подумал Уинстед. — Я снял часть денег в банке и смогу нанять опытного адвоката. Я сумею выпутаться из этого дела».

Но дело Уинстеда не дошло до судебного разбирательства. Начавшееся с тривиального ареста, оно вскоре было передано в Службу Имперской Безопасности. Последствия этого события дали о себе знать повсюду от планеты Колоков до самой Земли, ведь дело оказалось настолько серьезным, что могло создать угрозу самому порядку наследования Трона Империи.

У коронованной принцессы Эдны Стэнли, наследницы Трона Земной Империи, было мало времени для огорчений. Ее распорядок дня был так заполнен официальными обязанностями, что чувства приходилось отодвигать на второй план. Всегда находился какой-нибудь мост для торжественного открытия или новый звездный корабль для присвоения ему имени, чередой шли банкеты в честь неких событий или выдающихся личностей, торжества по случаю завершения обучения в школе, на которых ее просили выступить, благотворительные вечера, на которых по вполне понятной причине присутствие члена Императорской семьи могло бы собрать больше денег, выставки произведений искусства, театральные премьеры и спортивные состязания, которые она, как патронесса подобных мероприятий, пропустить не могла. Кроме того, ее отец настаивал на том, чтобы она присутствовала и высказывала свое мнение на заседаниях Совета Империи, поскольку через два года после отречения отца она должна, была унаследовать Трон, и Император хотел быть уверенным, что дочь готова возложить на себя бремя власти. Все чаще он просил ее принимать решения, чтобы приучить ее к ответственности.

Все эти дела и множество других не оставляли молодой женщине времени для личной жизни. Будь у нее братья или сестры, она могла бы переложить часть нагрузки на их плечи. Но братьев и сестер не было. Родители считали, что лучше всего иметь одного ребенка, и того завели довольно поздно; история династии Стэнли была переполнена мятежами и тайными заговорами со стороны инакомыслящих членов Императорского семейства. Шесть предыдущих правителей династии были предательски убиты собственными родственниками, а посему нынешний Император и его жена решили уберечь своего ребенка от потрясений, связанных с возможными интригами со стороны братьев и сестер.

Возможно, это и было благом, что Эдна не имела конкуренции в борьбе за такой большой приз, как корона. Но это, несомненно, было благом не безусловным.

Она уже целую неделю находилась в состоянии тоскливой апатии. Мать заметила странности в ее поведении и пришла, чтобы откровенно поговорить с дочерью.

— В чем дело, дорогая? — спросила Императрица Ирена.