Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-1 - Трипланетие (Союз трех планет)

— Сдерживать — но и только, — не менее мрачно добавил Брэдли. — Они не могут парализовать нас, а мы не можем повредить им, но все равно мы скоро окажемся на Невии.

— Думаю, Нерадо пойдет на переговоры, и можно достигнуть соглашения. Он понимает, что могут натворить трое с «левистонами», пока нас не обезвредят, — Костиган говорил очень уверенно, но он ошибался.

Люк откинулся, и сквозь проем скользнуло странное металлическое существо, состоявшее из колес, щупалец и ног. У него имелся защитный экран, достаточно мощный, чтобы отразить удары «левистонов», что оно и сделало без особых усилий. Три позвякивавших щупальца протянулись к людям и, вырвав оружие, швырнули на пол, а затем, скрутившись фантастическими узлами, спеленали и самих беглецов. Взвалив на корпус всех троих, робот понес их по коридорам. Вскоре, безоружные и полуголые, — одежда порвалась во время борьбы — люди предстали перед спокойным и хладнокровным Нерадо. К удивлению Конвэя, ожидавшего самого худшего, тарг не проявил ни гнева, ни удивления.

— Стремление к свободе присуще любому живому существу. — прокомментировал он ситуацию. — Однако я уже говорил вам, что вы, образцы иной жизни, подлежите изучению в Храме Науки. Что бы вы ни делали — это неизбежно. Поймите и смиритесь.

— Ладно. Допустим, мы больше не доставим никаких хлопот я даже постараемся сотрудничать, — предложил Костиган с кривой усмешкой. — Может быть, в таком случае вы дадите нам корабль и позволите вернуться на родину?

— Больше вам никто не позволит доставлять неприятности, — спокойно сказал невианин. — Нужды в сотрудничестве нет. Мы получим от вас любые сведения, какие пожелаем. И возвращение на вашу планету невозможно — мы не собираемся терять уникальные экспонаты. — Он повернул голову к стражам и приказал:

— Верните их в прежний отсек.

Их повели обратно под строгой охраной. Нерадо сдержал слово — у людей не было возможности доставить неприятности тюремщикам, и полет к Невии прошел без приключений. Сразу по прибытии все трое путешественников были отправлены в Храм Науки, где их подвергли физическим и психическим экспериментам — как, впрочем, и обещал Нерадо.

Прав был невианин и в том, что никого не интересовало сотрудничество с людьми. Разъяренные, но бессильные они переходили из лаборатории в лабораторию под взглядами внимательных холодных глаз, для обладателей которых земляне являлись всего лишь слаборазвитыми организмами — объектами для изучения. Их фотографировали изнутри и снаружи, описывали каждый нерв, каждую мышцу, изучали каждый рефлекс. Приборы регистрировали любые импульсы, записывали мысли, движения, даже чувства.

Пытка продолжалась со сводившей с ума регулярностью, день за днем, неделя за неделей — и наконец терпению пленников пришел конец. Когда очередной раз невиане начали пристегивать Клио к скамье с электродами, она запрокинула внезапно побледневшее лицо и дико, истерически закричала, вцепившись в края своего ложа. При первых же звуках ее голоса и без того напряженные нервы Костигана не выдержали — выхватив из щупалец невианина тяжеленный прибор, он заметался по комнате, в ярости берсерка круша все, что попадалось на пути.

И ярость мужчины, и крики женщины были напрасными, но они удивили невиан. После совещания было решено дать подопытным отдохнуть. Всех троих заперли в просторном помещении с прозрачными стенами, покачивавшемся на поверхности центральной лагуны города. Некоторое время их никто не беспокоил кроме любопытных невиан, постоянно вертевшихся вокруг.

— Сначала мы были бактериями под микроскопом, — сетовал капитан, — а теперь стали рыбками в аквариуме…

Но закончить фразу он не успел. Вошли два тюремщика и, не говоря ни слова, схватили Клио и Брэдли. Увидев, как девушка забилась в щупальцах монстра, Костиган взревел и бросился на невиан. Напрасная попытка! В прыжке по его телу чиркнул парализующий луч, и Конвэй тяжело упал на пол. В бессильной ярости смотрел он, как его любимая и капитан исчезли в подошедшей субмарине. Освобожденный от действия луча, Конвэй бросился на стену и начал колотить по ней кулаками, не чувствуя боли; лишь мысль о том, что чужие видят его слабость, отрезвило, молодого офицера. Он сел на пол прозрачной темницы и стиснул голову руками.

Сидя в рубке за пультом управления, доктор Фредерик Родебуш поглаживал пальцами небольшую черную кнопку. Несмотря на некоторую неуверенность, на его лице играла улыбка, а глаза сверкали любопытством.