Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-1 - Трипланетие (Союз трех планет)

— Я ждал этих слов, — тихо сказал Ливиус. — Ты все хорошо продумал, Киннет — поводов для подозрений не было. Но я слишком хорошо знаю гладиаторов… я не мог не почувствовать, как что-то носится в воздухе… уже много недель. Мне ясно, что не стоит задавать вопросов…

— Именно так. Не стоит.

— Хорошо. Я благодарю за доверие — и я полностью с вами. Но в сердце моем нет места надежде. Твое племя растит мужей, чьи глаза полны солнцем… отважных и мудрых, как Спартак… но ведь его затея провалилась. А ведь сейчас дела обстоят хуже, чем тогда. Никто из покушавшихся на императора не выжил — даже эта ведьма, его мать. Все погибли, и ты знаешь, каким образом. Его шпионы повсюду… Однако, — Ливиус крепко стиснул плечо фракийца, — я умру довольным, если прихвачу с собой на тот свет пару-другую преторианцев. Мне достаточно тени надежды…

— Я дам тебе больше, чем тень, много больше, — Киннет сверкнул зубами в волчьей усмешке. — Да, его шпионы хороши, очень хороши. Но и мы не глупее! Многие из этих тварей, следивших за нами, уже мертвы. Другие вскоре умрут… Например, Гладиус. Знаешь, случается, что слабый убивает сильного, но Гладиус проделал это уже шесть раз — и без единой царапины! Думаю, в следующем бою он погибнет — несмотря на защиту Нерона. У нас есть свои трюки…

— Это верно. Но гладиаторы не в первый раз замышляют против Нерона. И всегда за день-два до дела они оказывались на арене и рубили друг друга. Как бы и теперь… — Ливиус остановился.

— Нет. Не только гладиаторы замешаны в этом. У нас есть могучие покровители при дворе. Один из них уже отточил клинок, чтобы вогнать Нерону меж ребер… все время таскает его с собой. И я знаю, что император ничего не подозревает. На этот раз мы его достанем, Ливиус!

В этот момент Нерон, развалившийся на троне, зашелся диким хохотом — на арене львы рвали тело молодой христианки.

— Что я должен делать? — спросил беотиец.

— Сначала ты должен кое-что узнать, — фракиец сделал паузу. — Тюрьмы переполнены христианами, их гонят на арены, закапывают живьем в землю для устрашения остальных. Кроме того, несколько сотен распнут на крестах.

— Почему бы и нет? Все знают, что они отравляют колодцы, убивают детей и занимаются магией. Сплошные ведьмы и колдуны!

— Возможно, — Киннет передернул массивными плечами. — Но завтра ночью тех, кого не распнут… — он сделал паузу и вдруг спросил:

— Ты когда-нибудь видел, как из людей делают факелы?

— Только раз. Потрясающее зрелище! Кровь закипает, словно в бою… как в тот момент, когда враг умирает на кончике твоего клинка. Значит, ты имеешь в виду, что их…

— Да. Прямо в саду императора. Когда свет станет достаточно ярким, Нерон откроет торжественное шествие. Его колесница проедет мимо десятого факела, и наш сообщник метнет нож — тот самый, который он точит уже неделю. Преторианцы набросятся на толпу, начнется неразбериха, и тут-то мы и ударим. Вырежем стражу, проникнем во дворец и разделаемся со всеми… Мужчины, женщины, дети — все умрут! Все!

— Это хорошо — на словах, — Ливиус был настроен несколько скептически. — Великие гладиаторы вроде Киннета Фракийца могут гулять, где угодно, и получат шанс позабавиться в этой заварушке. Но мы-то, простые смертные! Мы будем заперты в казарме!

— Не беспокойся, все продумано. Кое-кто из высокородных римских граждан уговорил ланист устроить пир для гладиаторов сразу после распятия. И пьянствовать мы будем в Клавдиевой роще, как раз напротив императорского парка.

— Хо! — выдохнул Ливиус, его глаза разгорелись. — Клянусь Баалом, Бахусом и отвислой задницей Изиды! Впервые за все эти годы я чувствую себя человеком! Перебьем эту нечисть, а затем… Но погоди… Оружие! Где взять оружие?

— Наши сообщники из благородных пронесут под плащами мечи. Сначала прикончим ланист, потом — собак преторианцев. Но запомни, Ливиус… Тигеллин, трибун гвардии — мой! Я сам вырву ему сердце!

— Обещаю. Я слышал, он позарился на твою жену… — беотиец стиснул кулаки и негромко рассмеялся:

— Ну, будет потеха! Ради такого дела не страшно умереть — и мне кажется, что я уже слышу плеск весел Харона. Чувствую, сегодня мой меч никому не даст пощады…

— Спокойней, Ливиус, побереги силы. Что до меня, то я не волнуюсь. Я принес жертвы Юпитеру… он никогда не оставлял меня раньше, не оставит и сейчас. Кто бы не встретился мне сегодня на арене — человек или зверь, — умрет!

— Надеюсь. Слушай! Звучат трубы… Кто-то идет сюда.

Дверь распахнулась. Ланиста — тучный и рослый, с мечом и плетью у пояса, — вошел в клетушку. Двери закрылись за ним, раздался скрежет ключа в замке, заглушенный воплями с арены. Несколько минут хозяин молча разглядывал Киннета; чувствовалось, что он сильно взволнован.