Аркадий и Борис Стругацкие - Машина желаний (сценарий). Вариант 2

— Во-первых, — жестко говорит проводник, — товарищей сюда не берут. Да и не бывает у сталкера никаких товарищей. Я сам себе товарищ. А во-вторых, из-за денег и не такие дела делают. Ты что, с луны свалился?

— А если бы я не пошел? — спрашивает Профессор.

— Да хватит вам об этом! — кричит проводник. — Пошел, не пошел… Повезло нам, и все! Труба пустая оказалась, мясорубка сдохла, что я вам — злодей какой-нибудь? Думаете, мне много радости было — живых людей на смерть гонять? Ну — кто первый хочет? Ты, может? Заслужил ведь… — обращается он к Писателю.

Писатель решительно мотает головой.

— Нет. Я ведь сказал, что не пойду. Просто хочу посмотреть на чудо это собственными глазами. Я скептик.

— Тьфу! Да не бойся, сдохла она, говорят тебе! Ну, хочешь, я пойду первым. Ты не против? — спрашивает он Профессора.

— Идите, идите… конечно, — отвечает Профессор. — Я ведь никогда и не собирался ни подходить туда, ни просить…

— Как так — не собирался? — тупо произносит проводник. — Зачем же тогда ты сюда перся? Это ж не я тебя уговаривал сюда идти… ты сам просил, деньги сулил! Как же так — не собирался?

Вместо ответа Профессор по примеру Писателя садится на землю, поставив рюкзак между колен.

— Нет, вы посмотрите на этих идиотов! — ошеломленно говорит проводник. — Жизнью рисковали, через все прошли, добрались, и на тебе! Сели и сидят!

— И правильно делают, — говорит Писатель. — И ты тоже садись. Надо перед обратной дорогой посидеть.

— Этот дурак облысел, этого в городе участковый ждет… Ты хоть волосы себе обратно попроси!

— Снявши голову, по волосам не плачут, — говорит Писатель. — Брось, ангел, не унижайся! Садись с нами, закусим, коньячку вот выпьем… И с богом домой.

— Вот тебе — домой! — орет проводник, потрясая дулей.

Он решительно поворачивается и идет к спуску. Шаги его, вначале очень решительные, замедляются, и он растерянно останавливается. Потом поворачивается и также решительно возвращается назад.

— Ладно! Ты можешь мне объяснить, почему ты не идешь? — говорит он Писателю. — Только честно и без болтовни!

— Пожалуйста! Я боюсь. Себя не знаю и не верю себе… Наверняка знаю одно: много дряни у меня в душе за жизнь накопилось. Не хочу эту дрянь людям на голову выливать, а потом, как Дикобраз, в петлю лезть. Лучше в этом своем вонючем особняке сопьюсь тихо и мирно. Иди, иди! Только не думаешь ли ты, что если мы живы сейчас, то ты нас не убил? Убил, убил! Хоть мы и живы. И не надейся. На что ты можешь надеяться с такой своей натурой? Над дочкой своей слезы раскаяния проливаешь… Ты, прости меня, как тот бандит, у которого руки по локоть в крови, а на груди татуировка: «Не забуду мать родную»… Уймись, сталкер. Не доросли мы до этого места, не нам с тобой сюда ходить за счастьем…

— А чистеньким-то я бы, может, и не пошел! — зло кричит проводник.

— Заговорила валаамова ослица! — мечтательно произносит Писатель.

— Не понимаю, — бормочет проводник, в отчаянии тряся головой. — Не понимаю я…

— И счастье твое, что не понимаешь! Сходи туда — сразу поймешь, но тогда уже… извини! Ты ведь всегда очень высоко себя ставил, много выше всех остальных… Железный мужик, гордый и вольный, а на самом-то деле — просто скотина. И придешь ты оттуда либо калекой, тухлой гнидой приползешь, ни на что не годной от срама, либо таким уж зверем, что и Дикобраз по сравнению с тобой ангелом покажется. Все. Отстань!

Пока они конфликтовали, Профессор уже освободил из рюкзака массивный цилиндр, тускло отсвечивающий на солнце. На цилиндре нет ни циферблатов, ни шкал, только диск наподобие телефонного в центре верхнего днища.

— Что это у вас, Профессор? — спрашивает Писатель.

— Это атомная мина.

— Атомная!?

— Да. Двадцать килотонн.

— Откуда? Зачем?

— Мы собирали ее с друзьями… с бывшими моими коллегами. Мы решили, что это место надо уничтожить. Я и до сих пор так думаю. Никому никакого счастья оно не принесет. А если попадет в дурные руки… страшно подумать. Впрочем, теперь я уже не знаю… Они потом стали говорить, что это чудо и надежда, что нельзя убивать чудо и нельзя убивать надежду. Мы поссорились. Только ученые умеют так ссориться. Они спрятали эту мину, но я ее нашел…

— Он поднимает глаза. — Вы понимаете? Я и сейчас совершенно уверен, что все это надо к черту взорвать. Это просто: набрать четыре цифры, и через час… В общем, сюда никто больше никогда не придет…

Он долго молчит, затем добавляет:

— И никогда больше на земле не будет такого места.