Олег Серёгин - Книга Арджуны

Баламут окинул его темным взглядом, дернул углом рта и пошел к лесу. На полпути он зачем-то остановился и сел прямо в траву. Звякнули браслеты. Флейтист выдернул из волос сломанное павлинье перо и швырнул в сторону.

— Надоело, – сказал Баламут. – Все надоело. Коровы эти надоели. Песни эти надоели. А ты... братец, что ты здесь забыл? Что ты сюда явился... с путей сиддхов? Ждали тебя здесь? Манили?

Какой-то миг Серебряный хотел оскорбиться на столь вопиющее нарушение законов гостеприимства, потом – возразить, что Кришна сам зазвал его в гости, но все же промолчал. Песня еще отдавалась в груди бронзовой дрожью.

— Теперь я тебя еще развлекать должен? – непонятно продолжал аватар.

— Развлекать? – непонимающе повторил Арджуна, все еще не быв уверен, оскорбляться ему или нет. – Кому должен?

— Кому? – шепотом крикнул флейтист. – Сам догадайся, кому!

Лучник догадался. “Зачем?” – еще подумал он, но спросить не успел.

Сверкнуло – очень ярко, так что луг от края до края озарился запредельным сиреневым светом: ваджра Громовержца ударила прямо над головой, и тотчас же в тяжких тучах заворочался гром. Дождь рухнул стеной, словно на помощь брату пришел Варуна, Владыка пучин, придав в помощь водопадам небес все изобилие океанских волн.

Этому дождю предстояло лить всю ночь, превратив ручьи в реки, а реки в могучие стремнины, увлекающие собой не только деревья, но и скалы.

Серебряный присел на корточки.

— Пойдем, – сказал он, стараясь придать голосу убедительность.

— Не пойду, – бросил Кришна, не поднимая головы. – Иди, скажи, чтоб не вздумали искать. Скажи... это... благочестивым размышлениям предаюсь.

Ударила вторая молния.

— Дхик! ... ..., – остальное Серебряный произнес беззвучно. – Вставай, или на руках понесу!

— Неси, – Кришна дернул плечами, усмехнувшись уголком губ, и выяснилось, что Арджуна не бросает слов на ветер.

Давний проверенный способ: подхватить упрямца в охапку и пронести пару шагов. Так старший брат в детстве управлялся с Серебряным, а сам он играл с близнецами: крик, возня, пара дружеских оплеух, и вот строптивый идет куда требовалось, захлебываясь смехом и руганью.

Вместо этого Баламут куклой повис на его руках, склонив голову на плечо.

Есть такая сказочка – про смоляную куклу.

Смешная.

Коснулся один раз и влип...

Серебряный до боли сжал зубы. Томительно заныло в груди от сладости прикосновения; сила истаивала в суставах. Ледяной дождь, хлестнув по обнаженному торсу, помог отогнать наваждение, и Арджуна, растерянный, сделал несколько шагов, не зная, что делать дальше и как все это понимать.

— Туда, за ручей, – сказал Кришна ему в шею. – Там ашрам...

Дождь сотней барабанщиков стучал по доскам, оставленным ему на потеху, заливал кувшины и подносы; молнии в небе высверкивали по две и три разом, свиваясь, как брачующиеся кобры.

К ашраму они добрались мокрые до нитки. Переступая через порог, Арджуна едва не поскользнулся на антилопьих шкурах, плотно застилавших пол. Только под крышей Баламут вывернулся из его рук: быстро шагнув к очагу, он опустился на колени и стал шарить в темноте, ежась от холода.

— Ну вот, – сквозь зубы бросил Кришна, оставив поиски. – Дров нет.

Арджуна вышел за дверь, в дождь, и вернулся с охапкой сырых поленьев. Отодвинув аватара, кинул их в очаг и призвал Живую Искру.

Влажное дерево полыхнуло мгновенно, как горючий корень ушира, не дав чада. Да, Агни Дымнознаменный предпочитает, чтобы его вызывали трением дощечек-шами и любит сухую пищу; но единожды – и для Кришны... Огонь заплясал веселым цветком, и по стенам ашрама метнулись разбуженными птицами темно-алые тени. Дождь словно прянул от стен, ушел во тьму, оставив двух мужчин, двух не-людей наедине с огнем и друг с другом.

— Неплохо, – равнодушно сказал флейтист. – Папа мантре научил?

— Агни, – ответил лучник, глядя в пламя. – Благо тебе, родич! Я не смею более пользоваться твоим гостеприимством. Дозволь поблагодарить и удалиться.

— Гордый, – усмехнулся Кришна, подняв глаза. – Не дозволю. Куда ты пойдешь, горделивец? В дождь? Руку вытянешь – и той не видно. Пережди до утра... Арджуна, я прошу, – добавил он мягче, видя, что Серебряный тверд в своем намерении. – Или я сочту себя дурным хозяином, не ведающим Дхармы, и меня загрызет совесть... Прости меня, я сорвался...

От двери тянуло дыханием ливня, ночной колотун прокрадывался в ашрам тайным убийцей-сатри. Маленький костер, как ни старался, не мог отогнать его; так что вскоре хозяин и гость, спасаясь от холода, прижались друг к другу, завернувшись в шкуры. Мало-помалу они опять разговорились, только теперь Серебряный рассказывал истории из жизни гандхарвов, а Кришна смеялся, стуча зубами от холода. От его мокрых кудрей тонко и дурманно пахло лотосами небес, и Арджуна мысленно проклинал взбалмошную апсару: ему стоило немалого труда одолевать влечение плоти.