Эрик Флинт - Горец

Джин рамми, во имя Господа.

Но подлинного сарказма в насмешке не было. И когда его взгляд вернулся к спящему молодому офицеру, в выражении лица Кевина Ушера появилось нечто, что можно было назвать отеческим отношением. По правде говоря, за последние несколько дней он изрядно привязался к Виктору Каша. Даже начал надеяться, что удастся разбудить ум, вне всякого сомнения прячущийся где-то внутри серьезной молодой души.

Но сперва ему придется научиться спать не так крепко.

Метод, которым Кевин преподал этот урок, был резким и эффективным. Виктор подскочил, задыхаясь и вытирая с лица остатки выплеснутого на него стакана холодной воды, и уставился на виновника мутным взглядом. Рядом с ним, Джинни что-то пробурчала и перевернулась на другой бок, открывая глаза гораздо медленнее.

— Подъем, юный Каша! — скомандовал Ушер. — Дичь поднята!

Как и обычно, цитата из классики прошла мимо Виктора. Кевин еще раз фыркнул.

— Ты безнадежен, — проворчал он и обвиняюще ткнул пальцем в сторону своей жены. Джинни, как и Виктор, спала в одежде.

— Я всё ещё не рогоносец? Что не так с тобой, Каша?

Виктор нахмурился.

— Это и вчера было не смешно, Кевин.

Затем, когда он увидел улыбку на лице гражданина полковника, глаза Виктора расширились.

— Что-то происходит. Что?

Кевин покачал головой.

— Точно не знаю. Но Жиронд только что позвонил мне и сказал, что штаб-квартира “Рабсилы” внезапно среди ночи пришла в движение. Суетятся как муравьи. Ставлю, черт побери, почти что угодно на то, что схема Дюркхейма только что начала расползаться по швам.

Сбытый с толку, Виктор помотал головой.

— Гражданин майор Жиронд? Он служит в ГБ, почему он позвонил тебе? И вообще, почему он следит за мезанцами? Дюркхейм назначил его…

Он захлопнул рот, практически со стуком. Кевин улыбнулся и присел на карточный стол.

— Правильно, парень, — проворчал он. — Помни: карта не есть территория. Досье не есть человек.

Виктор, в свою очередь, проворчал одну из собственных максим Кевина:

— Нет ничего легче, чем переманеврировать любителя маневрировать.

— Именно, — сказал Кевин. Взгляд его обратился к единственному окну комнаты. Это было маленькое окошко; запачканное так, как было возможно только в дешевой гостинице в Петле. Сквозь него совершенно ничего не было видно, что было не последней из причин, по которым Кевин настоял на гостинице в Петле. Когда из окна нельзя выглянуть наружу, через него нельзя и заглянуть внутрь. По крайней мере без специального оборудования.

Конечно, в подразделении ГБ дислоцированном на Земле было такое оборудование — в достатке. Но оно находилось под контролем выделенного офицера ГБ и не могло быть использовано без его разрешения. Так уж получилось, что этим офицером был некий гражданин майор Жиронд.

— Доллар против пончика, — вслух подумал Кевин, — что девчонка сбежала. Не могу придумать другой причины того, чтобы штаб-квартира “Рабсилы” так переполошилась. Во всяком случае не посреди ночи.

Виктор снова был сбит с толка.

— Что такое “доллар”? А “пончик”?

— Не бери в голову, парень, — ответил Кевин, тряхнув головой. — Ты готов?

Классические аллюзии могли быть недоступны Виктору, но не последний вопрос. Мгновенно, его лицо стало словно высечено из камня. Твердое, жесткое, неподатливое как гранит.

К этому моменту Джинни лежала приподнявшись на локте и опустив щеку на ладонь руки. Она с восхищением уставилась на лицо Виктора.

— Тебе когда-нибудь говорили, что из тебя бы вышла прекрасная модель для плаката, агитирующего вступать в ряды ГБ?

Остроумие Джинни обычно оставляло Виктора в смущении и растерянности. Но не на этот раз.

Твердый, жесткий, неподатливый как гранит.

Дюркхейма разбудил настойчивый звонок коммуникатора. Про себя он проклял идиотов-мезанцев, настолько беспечных, чтобы звонить ему прямо домой. Коммуникатор, конечно, был специальным устройством, снабженным скремблером. Тем не менее…

Однако на эти проклятья он потратил не более нескольких секунд. Вскоре у него появился другой повод проклинать мезанцев — и на этот раз вслух.

— Чего вы ожидали — слабоумные! — используя Кощеев? Не могу поверить, что кто-то оказался достаточно глуп, чтобы считать…

Но он не позволил себе слишком долго заниматься этим бесполезным занятием. Во-первых, мезанец на другом конце линии связи отнесся к его вспышке с безразличием. Во-вторых, сам Дюркхейм всегда понимал, что его план слишком сложен, чтобы быть уверенным в успехе. Поэтому, с самого начала, он разработал аварийный выход.