Эрик Флинт - Горец

Однако веселье Кэти было мимолетным. Практически сразу она заметила напряженность Исаака. Признаки этого были не очень явными, всего лишь незначительными нюансами позы и осанки, но ей они были заметны. Ноги Исаака были расставлены чуть шире обычного, колени слегка согнуты, а руки были сложены перед пахом. Сама Кэти не была адептом coup de vitesse , но ей не составило труда опознать “стоящую лошадь”.

Почему?

Её взгляд в поисках ответа переместился на посетителей. Шедший впереди флотский офицер, казалось, не представлял угрозы. Зилвицкий был ниже среднего роста, но чрезвычайно широк. Его плечи были настолько широки, что почти казались уродливыми. Нарядить его в соответствующий костюм, отрастить вместо аккуратных усов бороду, и получится вылитый воин-гном из фэнтезийных романов. Но поза его была расслабленной, и Кэти не могла ничего прочитать на его квадратном лице.

Затем, заметив напряжение пробивавшееся в его темно-карих глазах, она испытала удивление. Взгляд ее перепрыгнул на спутника Зилвицкого. Роберта Тая, верно?

Тай разрешил для нее загадку. Он, повернув голову, изучал Исаака. Внезапно, круглое лицо Тая расцвело радостной улыбкой. Из-за откровенно азиатского разреза глаз Тая, улыбка превратила их практически в щелки.

— С вашего позволения, леди Кэтрин, я приму позу лотоса. Полагаю ваш… э… дворецкий сочтет это успокаивающим.

Тай не стал дожидаться ответа Кэти. Через мгновение, сложившись с удивительными легкостью и грацией, Тай сидел на мохнатом ковре. Его ноги были туго переплетены, каждая из лодыжек лежала поверх бедра другой ноги. Тыльные стороны ладоней лежали на коленях, пальцы были расставлены.

Исаак, похоже, несколько расслабился. И руки его теперь были сцеплены за спиной.

— Ты знаешь этого человека, Исаак? — выпалила она.

Отрицательный жест Исаака был настолько незаметным, что, казалось, его голова только слегка вздрогнула.

— Нет, мэм. Но я знаю о нем. Он довольно знаменит среди знатоков боевых искусств.

Кэти уставилась на Тая.

— Coup de vitesse ?

Радостная улыбка Тая вернулась.

— Помилуйте, леди Кэтрин! Неужто я похож на варвара?

Тут вмешался Зилвицкий.

— Мастер Тай здесь по моей просьбе, леди Кэтрин. — Край его плотно сжатых губ вздрогнул. — Лучше, может быть, было бы сказать “по его настоянию”.

Кэти потряс голос этого человека. Отчасти его акцент — Зилвицкий все еще сохранял явный отпечаток происхождения из грифонских горцев. Но, в основном, то, что голос Зилвицкого был столь низок, что практически рокотал.

Ее природная импульсивность пробилась сквозь напряжение момента.

— Вы не думали о певческой карьере, капитан? Уверена, из вас получился бы восхитительный Борис Годунов.

И снова губы Зилвицкого слегка дрогнули. Но глаза, казалось, помрачнели ещё сильнее.

— Жена часто говорила мне то же самое, — пробормотал он. — Однако, полагаю, в основном из-за того, что уставала слушать церковный хор одетой в подобающе консервативный наряд. Она бы предпочла отправиться в оперу, надев одно из купленных мною для неё очаровательных вечерних платьев. Которым, как это ни печально признать, практически никогда не находилось случая быть надетыми.

При всем подчеркнутом юморе его замечания, Кэти не упустила пробивающуюся из глубины печаль. Кроме того, она наконец вспомнила его фамилию.

— Хелен Зилвицкая?

Капитан кивнул.

— Мои соболезнования, капитан.

— Прошло уже много лет, леди Кэтрин, — прозвучал ответ Зилвицкого. Его глубоко посаженные глаза сейчас выглядели практически черными. Возможно так казалось из-за падающей тени, поскольку кабинет был освещен относительно тускло. Шапка черных волос Зилвицкого — коротко остриженных, в военном стиле, но очень густых — конечно же внесла свой вклад в такое впечатление. Но Кэти ни на мгновение не сомневалась, что, несмотря на его слова, стоящий перед ней человек не переставая скорбел об утрате.

— Я удивлен, что вы так быстро нашли связь, — добавил он. — Зилвицкие распространенная фамилия на Грифоне. — Капитан сделал паузу; затем продолжил: — И я не ожидал, что кто-то с вашего конца политического спектра запомнит подобное.

Кэти потрясла головой. Это был жест не столько раздражения, сколько простого нетерпения.

— Помилуйте! Капитан, предупреждаю вас прямо сейчас, что ненавижу , когда на меня навешивают ярлыки.

— Так я и подумал, изучая ваше досье. Но все-таки удивлен. — Зилвицкий скупым жестом развел руки. — Примите мои извинения.