Эрик Флинт - Горец

Виктор онемел. Возможно по доброте душевной, Ушер решил отвлечь его от этой темы.

— А в чем состоял второй вопрос?

Виктор сглотнул, пытаясь сосредоточится несмотря на сердцебиение.

— Ага. Ты кажется все просчитал, — и даже назвал это блестящим замыслом, — но затем назвал Дюркхейма идиотом. Поэтому я сбит с толку, что же ты на самом деле…

Ушер фыркнул.

— О, черт… Виктор, Христа ради! Повзрослей! Цепляться за иллюзии — это одно. Это я тебе легко прощу. — На мгновение казалось, что он испытывает неудобство, но затем Ушер пожал плечами: — Правда в том, что не заметь я наличия этих иллюзий, я вообще не стал бы с тобой разговаривать.

Момент мягкости прошел. Вернулся холодный и безжалостный взгляд.

— Но нет оправдания откровенной глупости . Ты же вроде бы полевой агент, черт тебя подери! Сложная схема Дюркхейма словно списана из книги. Такой, знаешь, книги под названием “ Замысловатые Схемы, Вымученные Кабинетными Гениями, Которые Не Знают Что Делать, Когда Из Шкафа Вываливается Скелет ”.

Виктор не смог сдержать смех. В этот момент Ушер напомнил ему одного из инструкторов. Саркастичного опытного полевого агента, который сдабривал свои лекции анекдотами. Из которых половина, как минимум, были про кабинетных гениев и их замысловатые схемы.

Ушер снова уселся на диван и устало помотал головой.

— Виктор, каждая из чертовых закавык плана Дюркхейма обязательно пойдет не так. Поверь. Этот человек забыл, что имеет дело с реальными людьми, а не с идеологическими абстракциями. А у реальных людей есть скверная привычка не вполне придерживаться предписанных им ролей.

Ушер подался вперед, оттопырив большой палец на правой руке.

— Первое , что должно было пойти не так, уже пошло, и не думай, что даже Дюркхейм может не нервничать по этому поводу. Спорю на что угодно, он ожидал, что “Рабсила” отправит за девчонкой кого-то из своих профессионалов. Вместо того, поскольку они без сомнения хотят держаться подальше, на случай если что-то пойдет криво, — там идиотов нет — они поручили это дело Кощеям, которых держат на поводке. Профи они приберегут для покушения на Парнелла и Бергрена.

Он скосил глаза на Виктора.

— Ты вообще что-нибудь о Кощеях знаешь?

Виктор начал было давать энергичный, даже агрессивный, утвердительный ответ, но заколебался. За исключением изрядного количества идеологических клише о фашиствующих приверженцах теории господствующей расы…

— Нет, — твердо заявил он.

— Хороший ответ, парень, — усмехнулся Ушер. — О’кей, Виктор. Забудь все, что мог слышать. Главное, что тебе следует понять о Кощеях, это что они представляют собой кучку клоунов. — Он взмахнул рукой. — Ну да, конечно. Клоунов-убийц. Превосходная физическая форма, выращены и обучены быть превосходными воинами. Перекусывают гвозди, проходят сквозь стены, все такое. Проблема в том, что сами идиоты тоже в это верят. А это значит, что они беспечны как пятилетние дети и даже не думают готовится к неизбежным обломам. А обломы случаются всегда, в любом плане — тем более в настолько сложном, как эта схема Дюркхейма. Так что где-то по ходу дела они обделаются и Дюркхейму придется за ними прибирать. Проблема в том, что, поскольку он организовал всё это в обход ГБ, у него нет наготове команды поддержки. Ему придется собирать её наспех. А это последнее , чем желательно заниматься в ситуации настолько… — еще один сухой смешок — … “чреватой опасностью”, как они выражаются.

Он оттопырил большой палец на левой руке.

— А другая вещь, которая пойдет не так — гарантированно, и это настоящая конфетка — состоит в том, что офицер манти, которого он выбрал на роль болвана для своей схемы, проделает ему новую дырку в заднице. — Ушер прижал ладони к вискам. В этом жесте предельная досада смешивалась с яростью. — Во имя Господа! Плохо уже то, что Дюркхейм связался с ребенком манти. Но ребенком Зилвицкого ? — Он вскочил на ноги. — Что за кретин!

Виктор уставился на него. Они были знакомы с Антоном Зилвицким, что случалось с офицерами разведки, принадлежащими к воюющим нациям, по встречам на публичных приемах в столице нейтрального государства, но “знакомство” было предельно беглым. Вспоминая о нем, Виктор мог подытожить только два впечатления. У Зилвицкого было достаточно специфическое телосложение. Казалось, что в ширину он не меньше, чем в высоту. И, судя по его акценту, он был уроженцем плоскогорий Грифона.