Юрий Никитин - Скифы

Они дошли до края улицы, потоптались. Наступил всегда неловкий и даже мучительный момент, когда все вроде бы выяснили, обо всем переговорили, пора расходиться, надо расходиться, отсюда вот всем в разные стороны, но расставаться очень не хочется, у всех есть что сказать… только оно еще где-то в глубинах, не всплыло, не созрело.

Тор сказал первым:

— Еще бы в программу вдвинуть идею насчет жидов.

— Что именно?

— Ну, насчет окончательного решения вопроса. Или хотя бы частичного… Придавить их, гадов! А то везде, все захапали, все гребут, правят нами, погоняют… Костя, что молчишь? Ты не увиливай, не увиливай.

Крылов поморщился:

— Кто увиливает? Просто все проблемы делятся на две категории: нерешаемые и… решаемые сами собой. Мне кажется, что с ростом скифизации эта проблема тоже решится. То ли сама собой, то ли что-то изменится в обществе. Или вы думаете, что оно останется таким же?

Тор засмеялся:

— Оно уже не такое!.. Ты посмотри на нас. Если идут по Тверской скифы, то это — человеки. Нас сразу видно. Все остальное — двуногие с набором «общечеловеческих ценностей». А русские они или юсовцы — одно определение: скот.

Минут через двадцать у бордюра остановилась машина с синей полосой. Трое милиционеров вышли, поигрывая дубинками, прошлись мимо, потом еще разок. Всякий раз их уши вытягивались в сторону корчмовцев-скифов на четверть.

Крылов не выдержал, сделал приглашающий жест:

— Ребята, не мучайтесь! Подойдите и слушайте. Пива не обещаю, даже мороженого не дадим, но слушайте вволю.

Менты сделали вид, что не услышали, вернулись в машину и унеслись. Все верно, со стороны корчмовцы выглядят, как шайка заговорщиков. А отсюда и до Моссовета рукой подать, и всякие банки для терактов как на ладони.

Мимо дефилировали полуобнаженные девушки, покачивая бедрами. Здесь, в самом центре, где полно милиции, некоторые решались снимать даже трусики. Особенно шикарно выглядели те, кто успел загореть в купальнике. Контраст между коричневой кожей и нежно-белой, действительно обнаженной, был так силен, что даже невозмутимый Черный Принц то и дело терял нить, а его глазные яблоки неотрывно поворачивались за колышущимися ягодицами.

Парни бродили по двое-трое. Всяк трусит в одиночку, а так черпают друг у друга наглость, заговаривали, гоготали, угощали незнакомок пепси и кока-колой. Кто-то бегал к лоткам мороженого, там уже образовалась очередь, как в славное советское время.

— Лады, — сказал наконец Матросов. — Мне в сторону Белорусского. Кто со мной? Я на троллейбусе.

— Так чего ж в эту сторону перся? — удивился Тор.

Матросов не сказал, почему, но по его виду было и так видно, почему, даже за троллейбусом не бросился почему.

— Мне в ту сторону, — сказал Гаврилов.

— И мне,

— И мне, — сказал Черный Принц и добавил: — Почти.

Остальные с явным сожалением нырнули в черную подземную нору. Оттуда пахло прохладой и подземными водами. Крылов с ребятами пропустил еще три троллейбуса, наконец Денис-из-Леса не выдержал:

— Так мы садимся или нет?

В салоне на них поглядывали искоса. Ребята разношерстные, не то что болельщики, те все одинаковые, как из одного стручка, а среди этих есть даже очкарики…

Крылов тоже ощутил, что надпись на майке словно бы к чему-то обязывает. На нем написано, что он — скиф, а значит, он и должен вести себя как-то иначе. Как солдат, который в увольнительной, забежав домой, может переодеться в цивильное и вести себя, «как усе люди», а когда снова в мундире, уже тянется перед офицерами, козыряет старшим…

Ага, подумал он, это может стать отличительной приметой скифа.

В салон на остановке вошли двое стариков, с ними была немолодая женщина с сумками. Крылов встал, с ним почти одновременно поднялись Денис-из-Леса и Бабай-ага. Крылов повел рукой на освобожденные места:

— Садитесь, пожалуйста.

Старики заулыбались, приятно удивленные:

— Кто же вы такие, ребята? С виду вроде бы русские, но такие вежливые, уважительные…

— Наверное, — предположила старушка, — они лица кавказской национальности… Те к старикам уважительные. Правда, только к своим.

Денис-из-Леса ответил почтительно, но достаточно громко, чтобы услышали по всему троллейбусу:

— Мы скифы, отец.

— Кто-кто? — переспросил он, приложив руку к уху, думая явно, что не расслышал.

— Скифы! — громыхнул Денис-из-Леса с готовностью так, что даже стекла звякнули, а из кабинки выглянул испуганно водитель. — Скифы, отец.