Евгений Велтистов - Ноктюрн Пустоты

— У тебя — пойдет…

Несколько дней ждал я, пока отыщут «скотину Луиджи». Полиция ряда стран, разозленная прессой, работала четко, но безрезультатно. Я колебался, давать ли репортаж в эфир без точного адреса виновных в катастрофе. Позвонил врачу и узнал, что состояние Джино ухудшилось. Решил — дать.

В те минуты, когда в эфир многих стран пошла «Телекатастрофа». Экстренный выпуск из Италии», я навестил Джино.

Он лежал безучастный к разговорам на своей койке. Муравей неподвижно застыл в коробке.

— Привет!

Он не отозвался.

И тогда я сел рядом с Джино и приложил к гипсовой маске травяную коробочку, выписанную мной из Токио.

— Это кто? — спросила хрипло маска. — Оно, кажется, шевелится?..

— Это цикада, — пояснил я. — Ну, как ты сам?

— А что такое цикада?

Случай с муравьем навел меня на мысль о японской коробочке. Я видел на японских улицах детей, которые с блаженной улыбкой сидели часами на тротуаре, поднеся к уху сплетенную из травы коробочку, и слушали чью-то таинственную жизнь, чью-то песнь взаперти.

Цикада? Живых цикад я не видел, но рассказал Джино все, что происходит на улицах Токио. И он успокоился, уснул, сжимая в крохотном кулачке трещавшую цикаду.

Коробочки с цикадами я посылал ему ежемесячно.

Джино пришел в себя, подлечился, с него наконец-то решили снять маску.

Никогда «Телекатастрофа» не получала столько писем, они лавиной обрушились на фирму Бака после итальянского репортажа. Зрители возмущались, направляли небольшие сбережения пострадавшим. Большинство писем было о Джино: как он там — этот несчастный мальчик? Несколько корреспондентов изъявили желание усыновить Джино. Эти письма я послал полицейскому комиссару.

— Твоя слава достигла апогея. — Томас Бак потирал ладони. — Никогда не предполагал, что мелкий случай заденет людей. Почему это так? Ведь после репортажа из Токио пришли просьбы издать пластинку японских шлягеров.

— Люди гораздо ближе к земле, чем мы думаем, — сказал я Тому. — О чем человеку рассказать в связи с далеким землетрясением? Что опоздал из-за срочных дел на рейс в Токио и благодарит судьбу, а точнее — свой счастливый жребий? Таких из миллионов может быть один…

— Может, ты открыл новое направление в репортаже? — задумчиво произнес Бак. — Не поймали еще Луиджи?

— Пока нет.

— Будешь давать?

— Все ждут продолжения. Судьба Джино не забыта…

— О'кей. Славный мальчишка, — пробормотал Том.

Через неделю в бельгийском городке арестовали Луиджи. Как и предполагалось, он был подставной фигурой, заурядной личностью, не стоившей даже нескольких строк в газетной хронике. Но на следствии выяснилось, что заводик принадлежал могущественному международному концерну «Петролеум» с главной конторой в Нью-Йорке. Репортеры обратились к президенту концерна. «Петролеум» все отрицал.

Неожиданно римские газеты провели рейд по химическим заводам и обнаружили еще три подпольных фабрики «Петролеума». Предположение моего знакомого редактора Титто об отравлении родной земли зарубежными монополиями выросло в хлесткие шапки всех итальянских газет. Назревал скандал.

Я готовился ехать на судебный процесс, укладывал чемодан, когда в мой кабинет ворвался Бак.

— Срочное задание, Джон! Экстренный выпуск «Катастрофы»!

Я смотрел на него с недоумением: Томас никогда не давал мне заданий.

— Что случилось, Бак?

— Колоссальная засуха в Индии. Миллионы голодающих… У нас заказы от крупнейших телекомпаний. — Нос Томаса пылал.

— Засуха родилась не сегодня, — пожал я плечами. — Пошли кого-нибудь другого. Я лечу на процесс.

— Джон, — Томас заглянул мне в глаза, — ты не будешь снимать этот процесс — Две складки прорезали его лоб. Я не замечал до сих пор, что он постарел.

— Я буду снимать то, что считаю нужным, — спокойно ответил я.

— Подумаешь, какой-то паршивый мальчишка! Сдался он тебе! — Бак размашисто шагал по кабинету. — А тут солидный заказ.

Он явно фальшивил, избегая моего взгляда.

— Томас, в чем дело?

— Дело в том, Джонни, что ты никогда не интересовался финансовым положением фирмы…

Он пробормотал несколько фраз о размахе дел, усложнившейся конъюнктуре, конкуренции на телерынке и своих компаньонах. Но я уловил основное — то, чего не знал: «Петролеум» частично владел и «Телекатастрофой».

— Какой у них пай?

— Половина.

— Я обыкновенный репортер, Том. За экономику отвечаешь ты.

Захлопнул чемодан, взялся за ручку.