Вадим Охотников - Пуговинка фиолетовая

Человек, лежавший на земле, приподнялся на локте и посмотрел на меня с необыкновенным удивлением. Обладатель баса также уставился на меня, как-то неестественно мигая глазами.

— Вы химик, говорите?.. Ну, что ж! Это очень хорошо! Вы, конечно, немного ошибаетесь… Знаете что? Заходите сегодня вечером ко мне на работу, там я вам все объясню, и мы договоримся. Согласны?

— Давайте адрес, — ответил я.

Когда я вернулся домой, в комнате никого не было. На столе лежала большая картонная коробка. Мне сразу бросилась в глаза надпись на крышке, сделанная фиолетовыми чернилами:

Тов. Пугову — ботанику.

То, что я обнаружил внутри коробки, было в высшей степени странным. В ней оказались тоненькие, еще живые, древесные веточки с листьями. Странным же было то, что изломы веток были самых различных цветов: зеленые, синие, красные и, уже знакомые мне, фиолетовые. Листья были кленовые, ольховые, дубовые и других хорошо всем известных пород…

В тот же вечер я пришел к инженеру Захарову. Он принял меня в своем рабочем кабинете. На Захарве уже не было комбинезона, одет он был в обыкновенный темно-коричневый костюм.

— Очень рад… Очень рад… А я уже думал, что вы не придете! Знаете, вы очень меня удивили, и я, признаться, растерялся…

Еще в прихожей мне сразу бросился в глаза маленький столик, на котором стоял телефон. он был сделан из отлично отполированного красного дерева. Но то, что я увидел здесь, окончательно поразило мое воображение. Панель из накладного дерева, проходившая вдоль нижней половины стен кабинета, удобные кресла с округлыми спинками и плавно изогнутыми подлокотниками, блистающие лаком книжные шкапы — все это было сделано из разнообразных сортов цветного дерева, подобранных в гармоничных, радующих глаз сочетаниях. Только люстра из пластмассы, прозрачной и светлой, как стекло, да хрустальная чернильница на письменном столе составляли исключение. Свет лампы дробился в их гранях, отражаясь, как в зеркале, на тщательно полированной поверхности стола, сделанного из прекрасного темно-вишневого цвета дерева, удивительно похожего на красное.

— Нравится? — спросил инженер, любуясь моим замешательством. — Это плод нашего труда — продолжал он. — Труда моего и моих товарищей. Это опытные образцы мебели, изготовленные в наших мастерских. Много ходит нелепых легенд о счастливой случайности или случайной находке в научных открытиях и изобретениях. Грош им цена! Глубокие знания. Тщательные наблюдения и упорная работа хорошо слаженного коллектива — вот что приводит к открытию или изобретению. А люди, рассчитывающие случайно раскопать какой-либо научный клад…

Инженер, улыбаясь, посмотрел на меня. не закончив фразы. Да и не нужно было. Мне и без того все было ясно. Повидимому, слова Захарова целиком относились ко мне.

— Зайдите-ка сюда, — сказал вдруг инженер, открывая дверь в соседнюю комнату.

Он включил свет, и мне сразу бросилось в глаза множество высоких цилиндров-мензурок, наполненных разноцветными растворами на редкость сильных, чистых и сочных тонов. Мы были в лаборатории. Ровный свет, похожий на дневной, струился из невидимого источника. На стенах лаборатории было развешано множество цветных таблиц и картин; почти все они напоминали хорошо сделанные иллюстрации из учебника ботаники. Чаще всего встречались здесь изображения различных растений, отличающихся своеобразной формой стебля. На фоне бесплодной африканской пустыни распластала свои жесткие, кожистые листья приземистая вельвичия. Стройные калифорнийские секвойи поднимали к небу прямые высокие стволы. В углу, под портретом Тимирязева, висела полка с моделями, изображающими в разрезе стебли различных растений с их сложной системой сосудов. Их длинные, похожие на столбы тела заставили меня вспомнить о том, что именно древесные стволы послужили когда-то человеку прообразом античной колонны.

В лаборатории было еще много каких-то тонких физических приборов, назначение которых мне было тогда непонятно. Позже я узнал, что это были приборы для изучения явлений диффузии.

После небольшой паузы инженер принялся рассказывать мне о своей работе.

Это был замечательный по своей простоте и получаемому эффекту метод окраски живорастущих деревьев на корню. Как известно, в стволе каждого дерева имеются тончайшие капиллярные трубки, по которым от корня вплоть до самых листьев подымается сок, добываемый растением из влажной почвы. Для того чтобы окрасить дерево, достаточно просверлить вблизи корня небольшое отверстие и вставить в него резиновую трубку, через которую из резервуара, подвешенного на этом же дереве, поступает специальный красящий раствор. Состав этого раствора — одна из основ изобретения. Растительный сок, поднимающийся по стволу, захватывает краску и несет ее кверху. Никаким другим способом нельзя распределить краску так равномерно по всему телу дерева. Ведь растительный сок — это кровь растения. Без него не может существовать и развиваться ни одна, даже самая отдаленная от корня часть дерева. Сок расходится всюду, попадает во все мельчайшие растительные клетки. А вместе с ним попадает сюда и краска. Она как бы органически связывается с клетчаткой древесины и держится там настолько прочно, что удалить ее оттуда, не разрушив древесину, почти невозможно. Вот почему многие деревья из числа видов, растущих в нашей стране, могут быть окрашены таким способом в любой нужный цвет. При этом по внешности и по многим внутренним качествам эти искусственно окрашенные деревья ничем не должны отличаться от драгоценных пород красного или черного дерева, растущих, как известно, только в жарких странах.