Михаил Клименко - Ледяной телескоп (сборник)

Я копал и копал, как вдруг меня кто-то окликнул.

Перед хилой оградкой, разделявшей наши усадьбы, — в трех шагах от меня! — стоял старик Рахмет, наш сосед.

— Доброе утро, Максим! — привычно улыбаясь, закивал он мне. — Смотрю, смотрю, а ты все копаешь да копаешь.

— Салям, Аннадурдиев… — как в тумане бросил я ему.

— Никогда, Максим, так рано я тебя в саду не видел. Никогда.

— И я тебя, Рахмет, не видел.

— А как ты меня увидишь? — засмеялся старик. — Я рано встаю, а ты всегда поздно… Что ты, Максим, собираешься делать?

— Хочу пересадить тенелюбивое растение.

— Посреди лета хочешь пересадить деревце? Да еще утром?..

— Значит, Аннадурдиев, так надо! — не разгибаясь, грубо ответил я старику.

— Не понимаю, зачем ты копаешь под самой айвой? — удивился он.

— Я же, Рахмет, тебе сказал, что это тенелюбивое растение!!

— Но ты, Максим, порубишь корни айвы!..

Мы препирались с ним, может, минут пять. Мне давно уже надо было вернуться в дом, к пострадавшему, а я, похрустывая корнями, не разгибаясь, упорно продолжал копать яму просто потому, что старик не уходил. А надо было сдернуть с алмаза коврик — и пусть Аннадурдиев увидит, какое это тенелюбивое растение! И сказать, что я натворил.

— Максим, зачем ты копаешь такую глубокую яму? Ты же совсем погубишь айву!

— Слушай, Рахмет, не твое дело! Надоело болтать. Уходи! «Почему рано? — передразнил я его. — Почему летом?..»

— Ай, Максим!.. Ай, Максим… — качая головой, затянул старик. — Какой ты стал… А я думал, студент будет совсем культурный человек…

«А ведь эта глубокая яма, — подумал я, — может стать доказательством того, что рыл я ее, чтоб закопать в ней фотографа».

Как ни странно, появление Аннадурдиева отрезвило меня. Шоковое состояние почти прошло.

Я бросил лопату и побежал в дом.

— Ну и хитер, оказывается, паршивец!.. — услыхал я дядин голос. — Ну и молодец! Ох и молодец!.. Неужели что-нибудь понял?..

Я вошел в комнату. Дядя на коленях стоял перед неподвижным Кобальским. Он быстро и, как показалось мне, настороженно глянул на меня.

— А-а, это ты, Максим… Я даже не слыхал, как ты вошел.

— Я босиком, — растерянно ответил я. — Про кого это вы, кто паршивец?

Нарушив тягостное молчание, дядя спросил:

— Откуда он здесь, этот несчастный?..

— Это фотограф, который всю ночь звонил мне… У него сотрясение мозга…

— Какое там сотрясение!.. — в отчаянии качая головой, простонал дядя. — Вот этим страшным предметом… ты его по голове?

— Молоток отскочил от алмаза… — сказал я. — Надо вызвать врача. И позвонить в милицию…

Я снял трубку.

— Обожди, обожди, дружок… — Приблизился ко мне дядя, взял трубку из моих рук и положил ее на рычаг. — Ты видишь, провод у стены соединен? Я звонил, вызвал врача. А в милицию звонить не надо! В нашем горе милиция ничем нам не поможет.

Дядя склонился над телом, потрогал его.

Я тоже прикоснулся к руке несчастного. Она была твердой и странно неподатливой, но очень теплой.

— Он совсем не холоден, — сказал я. — Только бы побыстрей приехал врач.

Я пойду… Надо сказать хотя бы старику Рахмету.

— Максим, ты этого не сделаешь. Ты представляешь, на сколько меня здесь задержат? И вообще… А мне нужно в Хорезм!

— Вы говорите о замке Шемаха-Гелин?.. — лепетал я.

— Да. Я посвятил поиску развалин замка Шемаха-Гелин всю свою жизнь. И теперь, на склоне моих лет, когда победа уже близка, все может рухнуть.

— При чем здесь развалины, когда такое несчастье!..

— Послезавтра расскажешь все, как было. Только не втягивай во все это меня! — раздраженно потребовал он.

— Как это послезавтра, если сосед Рахмет видел, что я в саду копал яму! И вообще я ничего не хочу скрывать!

— Ты копал яму? — насторожился он. — Правильно! Твой дурацкий алмаз нужно спрятать. Иди и поскорей закопай его в ту яму. Да поглубже! Чтоб его никто не видел и не нашел, пока я не уеду. Вот ведь недаром говорят, что незарытый алмаз часто приносит несчастья… Да, кстати… Проверь, действительно ли это алмаз. Попытайся чем-нибудь оставить на нем царапину. Или разбей его. Если разобьешь, значит, это не алмаз. И нам нечего будет бояться, будто мы фотографа ударили из-за его алмаза. Тогда и закапывать нечего!.. Да пошевеливайся, надо узнать, что это такое он принес. А я врача пока тут подожду.

Я взял молоток, вышел из дому и направился в сад, к большой айве.

«Как же так, — лихорадочно соображал я, — что же происходит?.. Дядя утверждал, что вызвал по телефону врача, а сам теперь просит подождать хотя бы до завтра, не сообщать в милицию. Ясно, что и без моего звонка его задержат. Значит, врача дядя не вызывал?.. Но ведь кому-то он звонил?»