Андрей Дмитрук - Ночь молодого месяца (сборник)

Опять коснулось что-то воротника… Она резко, со злостью обернулась.

Кругом, словно в изумлении, причудливо изогнулись «полипы». С неба празднично сияли лучи прожекторов, держа в перекрестии поляну с людьми и парализованным хищником, а на плече Виолы лежала, волнуясь перепонками и часто дыша пушистой спиной, маленькая универсальная химера.

Безымянная планета, пока что обладавшая только номером в каталоге ЗП (земноподобных), не была чрезмерно опасной для земных Разведчиков (видали пострашнее), но и не радовала их уютом. Была она заключена в двойной кокон, две оболочки — облачную и болотную. Можно было хоть всю жизнь путешествовать по ней — и не видеть ничего, кроме тусклого блеска мелких стоячих вод, кроме ядовито-зеленой плесени с отдельными островами джунглей. В мировом болоте копошилась обильная прожорливая жизнь, рожденная темно-красным солнцем. Огромное солнце покрывалом пара окутывало единственную уродливую дочь, с материнской стыдливостью прятало от чужих глаз.

Но катер земной разведки все-таки повис на орбите над облачным покрывалом, поскольку в заманчивой близости от болотного мира серебрился на небе объект Икс.

Во время полета Виола, обычно мало интересовавшаяся космологией, задала неожиданный вопрос:

— Слушай, ты мне можешь объяснить по-человечески, не на языке посвященных, что это такое ваш объект Икс?

— По-человечески! — Улдис отставил чайный стакан, фыркнул, но, заметив обиженное движение бровей Виолы, тут же замолил грех: — А впрочем, Ви, ты права — я слишком привык к специальной терминологии… В общем, это действительно, Икс, он совершенно не похож ни на что известное… Он видим, поскольку отражает свет звезд, у него есть линейные размеры, но полностью отсутствуют масса, тяготение, вообще какие-либо признаки стационарного вихря континуума…

— Спасибо. Считай, что я поняла.

— Ну-у, девочка моя, я даже не подозревал, что Разведчики не знают азов теории абсолюта!

— Так же как физики не знают азов навигации, что для них еще более стыдно, поскольку корабли называются абсолютистскими.

Улдис давно убедился, что способность Виолы язвить намного превосходит его собственную, а потому пошел на мировую:

— Хорошо, согласен, слушай. Вокруг любого сгустка вещества — даже вокруг элементарной частицы — должна быть область энергетических полей — гравитации, электромагнитного и других. Ясно? А вокруг Икса ничего такого нет.

— Ага, — сказала Виола, стараясь не выглядеть слишком невежественной. — Значит, Икс — это не вещество?

— Похоже, что так. Бьернсон предложил интересную идею: по его мнению, Икс представляет собой самостоятельную изолированную вселенную, метагалактику… со своим собственным пространством-временем. Если это так, вся энергия сбалансирована внутри Икса и не может излучаться в наши измерения.

— Забавно! — обрадовалась Виола. — Вселенная — карлик, которая плавает в нашей… в большой.

— Да, с нашей точки зрения — карлик, не больше Юпитера.

— И там, внутри, тоже есть галактики, звезды, планеты — может быть, разумная жизнь?

— По законам абсолюта, возникающие континуумы подобны.

Виола прихлебнула остывший чай. Ее взгляд, уставленный в глубину голоэкрана, стал шальным и отрешенным, губы тронула блаженная улыбка. Улдису нравились в ней эти внезапные переходы настроений, но они же и печалили физика, потому что являли всю неуловимость, непредсказуемость Виолиной души. Архаический мужской инстинкт требовал исчерпывающих сведений о подруге. Иначе оставались вечная тревога, боязнь спугнуть, потерять…

— А мы когда-нибудь проникнем туда… внутрь Икса?

— Кто знает!

— А если проникнем, что с нами случится?

— Ничего особенного. Наши частицы будут восстановлены в местном континууме и, стало быть, совместятся по масштабу с частицами Икса. Эта вселенная будет для нас такой же необъятной, как наша.

Виола нехотя оторвалась от созерцания черного провала. С привычной ясностью и твердым прищуром глянула на Улдиса.

— И вы собираетесь… ломать, обстреливать эту вселенную из ваших страшных ускорителей?

Теперь, во время четвертой экскурсии после посадки, их окружала равнина цвета бриллиантовой зелени, — бескрайнее поле больших и малых мохнатых пузырей монотонно убегало под закругленный нос гравихода. Приближаясь, разводила концы в стороны, разгибалась тупая подкова сиреневой опушки леса.

И Виола жалобно сказала Улдису: