Гарри Гаррисон - Мир Родины

Сергуд-Смит отмахнулся от него.

– Не надо карт. Лжешь ты, или говоришь правду, они все равно ничего не скажут.

– Но чего ради другой стране шпионить у нас? Я думал, этот мир пребывает в мире.

– Такого понятия, как мир, не существует. Лишь усовершенствованная форма войны.

– Это весьма циничное утверждение.

– Моя профессия весьма цинична.

Ян вновь наполнил оба бокала и сел на подоконник. Сергуд-Смит как можно дальше отошел от потока холодного воздуха.

– Не думаю, что мне по душе то, что ты мне говоришь, – сказал Ян. – Все эти убийства, заключенные, механизмы слежения... И часто такое случается? Почему об этом ничего не известно?

– Ты не слышишь об этом, дорогой родственничек, потому что не пытаешься прислушиваться. Мир – место очень грязное, и нет нужды посвящать людей в низменные детали.

– Ты говоришь мне, что все важные события в мире держатся от народа в секрете?

– Я говорю только то, что сказал. А если бы ты до сих пор ничего не подозревал, значит, ты больший дурак, чем я о тебе думал. Люди твоего класса предпочитают не знать, представляя людям вроде меня выполнять за вас грязную работу. А сами приглядывают за нами.

– Это неправда, Смитти...

– Разве? – в голосе его прозвучала режущая сталь. – А как ты меня обычно называешь? Смитти? Ты когда-нибудь называл Рикардо де Торреса Рикки?

Ян попытался ответить, но не смог. Это было правдой. Сергуд-Смит произошел от поколений заурядных гражданских служащих; Рикардо де Торрес – от титулованной, состоятельной знати. Долгие секунды он чувствовал недомогание под этим холодным ненавидящим взглядом; затем его шурин отвернулся.

– Как ты меня здесь нашел? – спросил Ян, пытаясь сменить тему.

– Не пытайся выглядеть простофилей. Местонахождение твоей машины в памяти мотопутей. Ты представляешь себе пределы компьютеризации и программирования?

– Я никогда не думал об этом. Не предполагал.

– Они гораздо шире, чем ты думаешь – и гораздо лучше организованы. Слишком большой памяти не существует. Если Службе Безопасности захочется – а мы хотим – мы сможем просмотреть каждую секунду твоей жизни. Всю ее занесли на пленку.

– Это глупо – невозможно. Сейчас ты зашел в мою область. Неважно, сколько у тебя аппаратуры, неважно, как велика память – невозможно за каждым в стране следить постоянно. Вы утонете в информации.

– Разумеется, разумеется. Но мне не нужна вся страна. Я имею в виду лишь индивидуума. Тебя. 99 процентов жителей страны нейтральны, безвредны. Имена их в банках памяти нас не интересуют. Пролы одинаковы, как спички. Светские бабочки – те лишь богаче и экзотичнее – но тоже не интересны. На самом деле нам мало что остается от того. В основном нам приходится заниматься мелким воровством и растратами. Но реальной опасности они не представляют. Поэтому, когда мы проявляем к кому-либо интерес, мы с успехом его удовлетворяем. Твой экран может быть двухсторонним – равно, как и телефон. Твой компьютер подконтролен нам, какие бы хитрости ты не придумал. Твое авто, лаборатория, зеркало в туалете, свет над кроватью – все у нас на службе...

– Это возмутительно!..

– Надеюсь на это. Если ты во что-то успел впутаться – выбирайся. Никто ничего не знает, а меня это устраивает в первую очередь. Но если твои руки замараны, нам придется тебя взять. И это произойдет – так же точно, как и то, что солнце всходит на востоке.

Сергуд-Смит подошел к двери и открыл ее. Он повернулся, чтобы добавить что-то, но передумал. Затем он вышел, но дверь тяжело захлопнулась за ним.

Ян закрыл окно. Его уже начинало знобить.

Единственное, что оставалось теперь делать – это выглядеть обычным, пытаться действовать все время, как обычно. Ян распаковал чемодан, зная, что Сергуд-Смит, без сомнения, уже порылся в нем, не желая пропускать, чтобы мимо него проскользнуло хоть что-либо криминальное. Там, разумеется не было ничего, но он все еще не мог справиться с позывами страха.

Это чувство оставалось с ним, пока он мылся и переодевался, спускался обедать, разговаривая со старыми знакомыми в баре. Чувство оставалось на всю ночь, и он плохо спал. На следующий день рано утром он рассчитался и отправился в долгий путь в Лондон.

Вновь шел снег, и лень было делать о чем-либо, когда он осторожно вел машину по ветреным Хайлендским дорогам. На завтрак было пиво и паштет в придорожном пабе, затем он выехал на автопуть. Как только компьютер взял управление, он мог расслабиться. Но это не удалось. Напротив, он почувствовал себя еще более неудобно.