Ирина Оловянная - Маленький дьявол

— Элемобиль сбил, — шиплю я сквозь зубы, — лежит в подвале, широкая улица, напротив ярко-желтый дом, свежепокрашенный.

Напротив меня сразу же устанавливают комп. Так, карта Палермо. Вряд ли кот уходил погулять слишком далеко. Лежит он где-то рядом. Наверное, это зона Солендзара, со всех сторон окружающая Лабораторный парк. На карте цвет домов, разумеется, не указан. Я начинаю вспоминать маршруты, которыми ездил или ходил в Контакте через зону Солендзара. Проф и Фернан тоже стараются вспомнить, не видели ли они где-то желтый дом.

— Маршрут к аэродрому, — говорю я, — там нет, точно.

Проф заштриховывает на карте эти улицы.

— К центру — там есть, но не того оттенка.

Заштриховываем.

— Наверное, он не обходил парк с той стороны, — подает голос Фернан.

— Человеческая логика, нет. А путь к той свалке…

Проф меня понял:

— Как вы ехали?

— По Виа-Авильяно, — сказал я, глядя на карту, — сквер с фонтанами. Помню.

— Правильно, — сказал проф, — и именно там сейчас может оказаться свежепокрашенный дом.

Фернан рванул к выходу.

— Держи связь, — крикнул ему проф вдогонку.

— А если это не то? — спрашиваю я.

— Вспоминаем дальше.

Через пять минут Фернан связался с нами:

— Я на месте.

— Проверяем, — сказал проф, — подходи к окнам подвала и слегка стучи в каждое стекло.

Я снова закрыл глаза и опять полностью забрал управление у Геракла. Вскоре нога Фернана ударила в окошко напротив.

— Есть, — прошептал я, не открывая глаз.

— Фернан, кот там. Все, выходи, — приказал проф мне.

— Не могу, он умрет.

Еще через несколько мучительных минут я, то есть Геракл, наконец-то оказался на руках у Фернана. В элемобиле Гераклу сделали какой-то укол. Кот расслабился, сердце забилось сильнее, дыхание выровнялось. Вот теперь можно выходить.

Открываю глаза.

— Сумасшедший!

Я слабо улыбаюсь: проф уже давно не ругал меня после выхода из Контакта.

— Где болит? — заботливо спрашивает проф.

— Везде, — со стоном отвечаю я.

— Линда, кота сразу же в операционную.

Линда все время была тут, а я ее не заметил. Неважно.

Проф взял меня на руки и отнес в постель:

— Лежи и не вставай, я тобой еще займусь.

Что это он имеет в виду? Додумать эту мысль я не успел, очнулся уже ближе к вечеру: почти темно, около кровати стоит медицинский монитор, а на стуле сидит Филиппо и поглядывает то на него, то на меня.

— Геракл?

— С ним еще не закончили.

— Вечер или утро?

— Вечер.

Ну, значит, я еще легко отделался, но Геракл… Бедняжка. Надо встать и сходить узнать, как он там. Филиппо запротестовал:

— Профессор сказал, что ты должен лежать.

— Брось, Филиппо, на мне же ни царапинки. Просто нервы — ужасные тугодумы.

— Кстати о царапинках, как это ты заработал такую? — показал он на след от кнута Тео.

— Пытался помешать одному ублюдку обижать животных.

— Плоховато у тебя получилось, — прокомментировал Филиппо.

— Ага, у Фернана лучше, он воспользовался бластером.

— Чтоб ему это сделать немного раньше!

— Ты мне зубы не заговаривай. Помоги встать.

— Нет. И сам не пробуй, а то я тебя пристегну, понял?

— Нет. Ты меня пальцем не тронешь!

— Энрик, — укоризненно сказал Филиппо, — у меня приказ.

Я вздохнул:

— Ладно, но ты тогда сам сходи и узнай, как там мой котяра.

— А ты не будешь вставать?

— Нет. Обещаю. Ну иди же!

Филиппо ушел. Не буду я сейчас связываться с Гераклом, черт знает, чем это для него может кончиться.

Ну сколько времени занимает поход на второй этаж и обратно?! Устрица сползала бы быстрее! Филиппо наконец вернулся.

— Там профессор, Фернан и Линда, они еще не вышли.

Самая длинная ночь в моей жизни. Я взял себя в руки и гонял Филиппо наверх только раз в полчаса, а не в пять минут, как мне хотелось.

В шесть утра Филиппо вернулся в сопровождении профа.

— Все в порядке, — сказал проф, — выздоровеет.

Я с облегчением откинулся на подушку.

— Понимаешь теперь, каково искать тебя часами и не знать, где ты и что с тобой?

Я не ответил. Проф, конечно, вспомнил тот случай с угоном катера. Лучше бы он еще раз меня выпорол.

Геракл провел в реанимации трое суток, все это время весь дом ходил на цыпочках и разговаривал шепотом, а я целыми днями наставлял Диоскуров в правилах уличного движения. Надоел им хуже горькой редьки ничего, потерпят. Вот котяра поправится — и ему тоже лекцию прочитаю.

Марио каждый день звонил с Ористано, интересовался здоровьем Геракла и докладывал, что на острове все в порядке. Оружие вывезли в ту же ночь. На конезаводе даже никто ничего не заметил, кроме Марио, конечно.