Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

Под ногами пружинил ковер из тысячелетних отложений опавших листьев. Пронзительно свища, метались в дневном сумраке летучие мыши, насыщаясь звенящими в сжатом пространстве насекомыми. Сквозь густые переплетения стелющихся стволов проглядывала замшелая каменистая поверхность.

— Это место не для меня, — поморщилась Тучка.

— Да уж, тут только сквознякам раздолье, — мрачно согласился Ветер. — Ветру здесь делать нечего…

И вдруг лиственный ковер кончился, и у ног путников открылся отвесно уходящий вниз обрыв. А дальше… Они буквально оцепенели от того, что им открылось дальше…

Все громадное пространство было уставлено ровными рядами высоченных параллилепипедов-близнецов. Одни были пониже, другие — повыше, какие больше из камня, другие, в основном, из прозрачного материала. В ушельях между параллелепипедами по гладким серым полоскам сновали люди в странных одеяниях, сшитых явно не из фантазий. Еще быстрее людей по полоскам носились похожие на жуков чадящие устройства на колесах.

— Город? — испуганно спросила Тучка.

— Город, — удрученно подтвердил Ветер.

Над Городом стоял удушливый смрад — несло гарью, грязным потом и нечистотами.

— Мне страшно, — призналась Тучка.

— А мне противно, — брезгливо прошипел Ветер.

— Но надо идти туда?

— Надо, — кивнул он и повторил педагогическую сентенцию, какими их пичкали Учителя в достаточном количестве — аж из ушей торчат: — Чтобы идти в будущее, надо чувствовать прошлое; чтобы почувствовать прошлое, надо пережить его… Каждый имеет то Настоящее и Будущее, какое сотворил в Прошлом.

— Страшно, — поежилась Девушка. — Неужели у нас с тобой может быть разное настоящее?.. И зачем это надо?!

— Чтобы человек был свободен, творя себя. И нес личную ответственность за свою личную историю в истории человечества.

— Ты такой же зануда, как Учителя, — вздохнула Девушка. — Ответственность, свобода… а жить-то когда?

— Всегда, — хмыкнул Юноша. — Ты живешь всегда. И если что-то тебя не устраивает — ищи причину в себе. Где-то там, среди них, — показал он на Город.

Девушка внимательно всмотрелась в лица горожан. Они были, в основном, мрачны и озабочены. В глазах не замечалось покоя — лишь тревога и затравленность. У всех ссутулены плечи, словно сверху на них давил невидимый груз.

— Может быть, они такие несчастные оттого, что мы все вмешиваемся и вмешиваемся в их жизнь? — предположила она. — Они не чувствуют себя ее хозяевами…

— Во-первых, их жизнь — это наша жизнь, — отмахнулся Юноша. — Во-вторых, они не могут знать о вмешательстве, потому что, будучи ими, мы не знаем о нас здешних. В-третьих, мы уходим туда для того, чтобы попытаться сделать счастливым каждого из них.

— Имея в себе нынешнее наше понимание счастья, им, быть может, совершенно чуждое, — заметила Девушка.

— Никакого понимания — инстинкт счастья! — пояснил Юноша.

— Но ведь это же так неэффективно — забыть себя, — пожала плечами Девушка.

— Опять же — все в воле твоей, — развел руками Ветер, — можешь прихватить с собой нынешнюю свою пси-структуру. Но вряд ли ты тогда выживешь там. Не те высоты, не те глубины…

— Я хотела бы попробовать, — призналась она своему спутнику.

— Не советую, — вздохнул он, — но не смею приказывать…

— Страшно смотреть на статическое время, — поежилась Девушка, снова вглядываясь в Город.

— Для них оно вполне динамично…

— И так всю вечность они будут вновь и вновь тащить по этим улицам свой невидимый груз… — продолжила она, не заметив уточнения.

— Пока кто-то из нас не окажется там и не принесет с собой то, что сможет изменить их маршрут в Вечности, — попытался утешить ее Юноша. — У них есть шанс!.. Ха!.. — воскликнул вдруг Ветер. — Смотри!.. Прям, как ты!.. Только пострашнее! Словно с тебя все краски смыли, а потом пылью присыпали…

Девушка посмотрела в направлении его указующего перста.

Из тарахтящего и вонючего транспортного средства, битком набитого людьми, действительно вышла женщина, смутно знакомой внешности. Она зябко вжала голову в плечи и пошла куда-то, поскальзываясь на наледях, неся в руках две громадных сумки. Чувствовалось, что ей очень тяжело — ноги полусогнуты, тело напряжено. В глазах блестели слезы. На лице застыло выражение боли и обиды. Она как будто смотрела прямо на Девушку и спрашивала: — За что?..

Девушка не могла понять сути происходящего, но видела, что женщина очень несчастна… Вдруг лицо женщины вздрогнуло, как от удара, глаза застыли, кровь отхлынула от кожи, сделав ее похожей на оберточную бумагу, торчавшую из сумки. Ноги женщины подогнулись, и она, не выпуская из рук громадных сумок, упала на тротуар.