Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

В центре компактного почти пустого зала горел живой костер. Вокруг него на сиденьях, покрытых шкурами животных, расположилось несколько мужчин. За их спинами неподалеку от стены стоял вытесанный из монолитного камня стол, заполненный блюдами с обглоданными костями. Стены были увешаны черепами и головами разных животных. Из пустых глазниц и оскаленных пастей черепов вырывался свет. Нарочитая театральность обстановки вызывала недоумение. Напряженность отрицательных эмоций, попросту — агрессивность, здесь была максимальна.

Мессия медленно вплыл в пространство над костром и, не спеша, опустился в его пламя.

Сидящие вокруг костра повскакивали, ошеломленно уставившись на обнаженного мужчину, погруженного в пламя костра.

Но один человек в одежде из звериных шкур поверх тонкого цивильного костюма остался недвижим. В уголках его губ, выглядывавших из-под густых темных усов и бороды, эффектно обрамлявшей суровое лицо, застыла ледяная усмешка.

— Жаль, что видеотехника не реагирует на эти дешевые трюки, — показно зевнул он, — а то бы наш боженька еще поразвлекал публику… Браво, браво… — лениво похлопал он в ладоши… Присаживайтесь, господа! — настойчиво порекомендовал он своим собеседникам. — Что, в цирке давно не были?.. Перед вами всего-навсего картинка, возникшая в вашем мозгу… Тот самый бог-соглядатай, о котором так непочтительно отзывался наш боженька, будучи еще совсем юным мессией.

Мессия сгустком пси-поля выхватил из костра горящую головню и швырнул ею в говорящего. Головня, не долетев до того около полуметра, зависла в воздухе и, описав дугу, вернулась в костер.

— Как видишь, боженька, — развел руками бородач, — мы тоже не лыком шиты.

— Разумеется, юдоль ненависти не может быть шита лыком, — нарушил молчание Мессия, выбрав звуковую форму общения здесь и телесенсорную — со своими Спутниками, — но ядовитыми терниями и клыками… Я приношу свои извинения, господа, за вторжение без предупреждения, но вы сами спровоцировали мое появление, обнаружив столь энергичную агрессивность, которая буквально разъедает эмоциональное поле мира. Это не я к вам явился, а мир, почувствовавший боль, в том числе и за вас…

— Ах, какие мы заботливые! — издевательски всплеснул руками бородач. — Бог-полицейский не может допустить, чтобы кто-то где-то испытывал к нему отрицательные эмоции. Все обязаны его любить и обожать. А тот, кто считает, что он непоправимо калечит человечество, должен быть наказан!.. Ты что же, Спаситель наш всемилостивый, не понимаешь, что насадил на Земле такой тоталитаризм, какого она еще не знала?!

— Если вы имеете в виду тоталитаризм любви, — улыбнулся Мессия, — то я не могу с вами не согласиться.

— Какими бы красивыми словами ни прикрывался тоталитаризм, он всегда есть система подавления человеческой индивидуальности и свободы! И, значит, антигуманен. Когда любовь превращают в ошейник или кандалы, от нее остается только название… И ты, боженька, проделал именно это!.. Ты превратил свободное и самоценное существо — человека — в средство для достижения придуманных тобой якобы высших целей. А ведь еще старик Кант говаривал, что человек не средство, а цель… Да что нам Кант!.. Мы — всемилостивый Бог — есть самый совершенномудрый философ во всей поднебесной! Одни названия чего стоят: «Дух и плоть: проблемы синтеза», «Сотворение Бога», «Путь в себя», «Любовь и свобода», «Сущность и видимость: проблема различения», «Этика Общего Дела»… И так далее, и тому подобное…

Нет, боженька, под видом великой любви ты творишь великое насилие над человечеством, удовлетворяя свою интеллектуальную похоть. Ты самым страшным образом нарушил гармонию между духом и плотью, которую так вдохновенно воспеваешь. Ты превратил планету в сумасшедший дом, где мечутся среди своих и чужих галлюцинаций обезумевшие рабы твои!..

Неужели ты думаешь, что за тысячелетия парапсихической практики ни у одного мудреца не возникало искушения повести за собой человечество?!.. Но они, в отличие от тебя, действительно любили людей и не допускали массового ухода на иные уровни психики. Заметь, я не говорю: на высшие, потому что в мироздании нет высшего и низшего, есть лишь иное… Они вели за собой только избранных, преодолевших знаменитое «игольное ушко», понимая, что для всего человечества этот путь смертелен, что он ведет его в тупик безумия, ибо уводит из той реальности, для жизни, в которой человечество предназначено. Но сами шли, потому что человечество не должно быть слепо, они были его рецепторами на иных информационных уровнях…