Владимир Васильев (Ташкент) - Гостиница

Тело привычно превратилось в гибрид змеи с отбойным молотком и пробойно-скользящими импульсами успешно продвигалось к выходу. Наконец, дверь распахнулась, и автобус выдавил на остановку порцию пассажиров вместе с Женщиной. Она сделала первый не сдавленный вдох морозного воздуха и вдруг ощутила на голове непривычную легкость и прохладу. Женщина сжала ногами одну сумку и свободной рукой пошарила по голове — шапки не было!..

Автобус тронулся. На ее отчаянный крик: — Эй! Стой! — никто не отреагировал. Остановка уже опустела. И тут Женщина вспомнила, что, когда ее выплевывал автобус, ей послышалась фраза: — Поносила, дай другим…, — но она не подумала, что это имеет какое-то отношение к ней. Оказывается имело…

Женщине стало обидно и горько. Она уже много лет бережно носила эту шапку, приобретенную еще в те времена, когда она работала… Носила только в самые большие морозы, отвергала все посягательства дочери — поносить и соседок — продать. Она очень себе нравилась в этой шапке. Может быть, даже уважала — могла же когда-то позволить себе… Быть может, шапка символизировала надежду — вернутся времена…

Женщина еще раз растерянно оглянулась по сторонам — ни у кого, кто разбегался с остановки, шапки видно не было. Обладатель полукопченой колбасы, забыв о существовании Женщины, если он его вообще заметил, уже заворачивал за угол дома.

Наверное, все-таки сдернули, когда выходила из автобуса — предположила Женщина и молча заплакала, представив на своей голове серую фигу с торчащими из нее шпильками, которую она соорудила под шапку — жалкое зрелище! И вообще, она — жалкое существо…

Женщина подхватила сумки и, подгибая ноги от тяжести, оскальзываясь на наледях, двинулась по тротуару. Слезы ослепляли и холодили. Голове было холодно. Жить не хотелось. Сердце сжалось больно-больно — так, что потемнело в глазах и показалось, что под ногами разверзлась бездонная пропасть…

И тут Женщина увидела ЕЕ — Гостиницу! Она сверкала на фоне синего морозного неба, как ледяной дворец Снежной Королевы… В ней действительно было что-то от торчащей вверх острием сосульки. Сталагмита, кажется? Или сталактита?.. Уже забылось. А ведь в детстве хорошо разбиралась. И даже участвовала однажды в студенческие годы в спелеологической экспедиции. Вот страху-то было! Но и дух захватывало от восторга. Иногда… Вспомнилась тогдашняя шутка: первый спуск, как потеря невинности. И смеялась, помнится, делая вид, что понимает, о чем разговор.

А Гостиница была прекрасна! И непонятно, что с ней произошло. Ведь сегодня же, впрочем, как и каждый день много уже лет, Женщина проходила мимо и не обращала на нее никакого внимания. «Долгострой» — он и есть «долгострой». Разве что подумала как-то, что сооружение напоминает торчащий вверх каблук-шпильку женской туфли…

Однако же вот она — нечеловечески совершенная и манящая…

«Ну уж, не про нашу честь, — подумалось Женщине даже и без обиды, а с покорной обреченностью, — для иностранцев, небось… Да и то верно — зачем горожанам гостиница? Какие-никакие собственные жилища имеются.»

Но Гостиница манила и притягивала. «Вот что значит красота», — вздохнула Женщина и поняла — для красоты Гостиница и нужна Городу. Чтобы было чем полюбоваться, на чем остановить озверевший от обыденности глаз… И еще больше озвереть от осознания недоступности этой красоты?.. «Но почему же недоступности? — возмутилась она. — Вот возьму и войду в нее! Если швейцар пропустит… Все равно деньжат на номер не хватит», — ныло сознание, а ноги шагали ко входу.

Теперь Гостиница казалась ей похожей на громадную воронку замерзшего смерча, острием уходящего в небо. Белые ослепительные края кровли снежными сугробами нависали над цветными витражами стеклянных стен холлов, опоясывавших здание. «Как хоромы окружали требище и жертвенник», — подумала Женщина, вспомнив об устройстве языческих святилищ, и подошла к громадным дверям-воротам, бесшумно распахнувшимся перед ней.

От неожиданности она вздрогнула и, оробев, отступила на пару шагов назад, поставив на землю тяжелющие сумки, но не выпуская их из рук, отчего приняла согбенную позу с поднятым ко входу лицом.

Никаких грозных швейцаров поблизости не просматривалось. Напротив, распахнувшиеся двери терпеливо ждали. Женщина посмотрела по сторонам. Рядом — никого. Только она. Значит, двери распахнулись перед ней!..

Женщина подняла сумки и, покряхтывая, переступила порог. На нее пахнуло чем-то чистым, домашним и теплым. На ноги задуло сильным обволакивающим потоком воздуха. Женщина посмотрела вниз — сапоги почти моментально очистились от снега, грязи и солевых разводов.