Ариадна Громова - В Институте Времени идет расследование (С иллюстрациями)

— Ты, надеюсь, понимаешь, что если б я мог обойтись самим собой, вот этим… — сказал Аркадий, не глядя на него.

— Понимаю. Ничуть не сомневаюсь в твоей личной храбрости. Но и собой одним рисковать без крайней необходимости не следует. А уж другим человеком… Ведь всегда при опытах стараются заменить людей манекенами, автоматами, животными…

Борис выдохся и понуро замолчал. Это был, в общем-то, пустой разговор. Во-первых, сделанного не воротишь: на той мировой линии Аркадий Левицкий умер, и там этого уже не исправишь. Во-вторых, необходимость совершенно ясна… Ну, Аркадий в этом духе и ответил.

— Вот когда ты натренируешь кота или пса, чтобы он отправился в прошлое, кокнул своего тамошнего двойника и вернулся, чтобы доложить результаты, тогда и поговорим, — мрачно усмехаясь, сказал он. — И вообще отлично ты понимаешь, что никакие тут автоматы и никакие звери не помогут, а нужен человек. Рассудком понимаешь, а чувства бунтуют, верно? Нельзя, мол, так! Это, мол, убийство! Ты сидишь, смотришь на Борьку и совершенно убежден, что ты его не мог бы уговаривать на такое. Верно! Ты не мог бы! Вам, Стружковым, такие идеи просто в голову не придут! Но скажи по справедливости: не кажется ли тебе, что кому-нибудь да должны приходить в голову такие вот неприятные идеи? И что это даже удобно: все прочие тогда могут спокойненько сидеть и обличать злодеев, которые до такого додумываются!

Вот тут мы с Борисом-76 отреагировали по-разному! У Бориса даже дыхание перехватило от злости, он побагровел и с трудом сказал, что, мол, пожалуйста, пускай Аркадий закажет себе светящийся неоновый венчик или терновый венец из поролона и носит повседневно, а он на такую славу не претендует. А мне сделалось очень грустно и тяжело, и я начал сбивчиво уверять Аркадия, что мы его понимаем и что никто его не обвиняет…

— Нет, обвиняет! — перебил меня Аркадий. — Ион обвиняет, и ты… Ну, ты это все же лучше воспринимаешь, наверное, из-за того, что сам путешествовал во времени. Но неужели тебе непонятно, — обратился он к Борису-76, - что другого выхода просто не было? Если бы принял снотворное я, это значило бы только одно: что Аркадий Левицкий дожил до 1976 года, а там умер. На Аркадия-74 это никак не повлияло бы. Если бы Аркадий-74 принял снотворное в обычном мире, без переходов во времени, результат был бы тоже однозначным: Аркадий Левицкий дожил бы только до 1974 года, и в 1976 году уже некому было бы размышлять над этими проблемами. Но после моего перехода в прошлое наша линия удвоилась. — Аркадий ткнул прутиком в мой чертеж. — И если одна из этих линий оборвется вот здесь, — он обвел кружочком крестик на линии Аркадия-74, - что произойдет тогда с другой линией? Вот в чем был вопрос! И ответить на него можно было только одним путем. Тебе что, действительно это непонятно? А тебе? — спросил он нас обоих поочередно.

Лицо у него почернело, заострилось. Я глянул, и мне стало больно.

— Борька, прекрати этот разговор! — взмолился я. — Достаточно мы уже понимаем и никаких сейчас других путей не видим, а если б и увидели, то сделанного не переделаешь.

— Ладно… ты, наверное, прав, — буркнул Борис.

Некоторое время мы все молчали. Потом Борис спросил:

— Ну хорошо, а зачем тебе понадобилось тут же скакать в будущее? Ты что, не мог там… пронаблюдать?

Аркадий быстро, с испугом глянул на него и тут же отвернулся.

— Я считал… — ответил он, слегка запинаясь, — я предполагал, что мне следует пересечь в хронокамере момент его… ну, его исчезновения…

Сам же я только что предложил прекратить этот разговор, а тут не утерпел, ввязался.

— Хитришь, Аркашенька, — сказал я. — Ничего тебе не нужно было пересекать, а просто боялся ты смотреть, как он будет умирать… боялся, что не выдержишь, начнешь его спасать — и эксперимент сорвется. Так ведь?

Аркадий покосился на меня, шевельнул губами, но ничего не сказал.

— Так оно и было, чего уж! — с горечью сказал Борис-76. — Смерти он, конечно, не боялся. А душевной пытки, которую сам же себе устроил, испугался. Решил сбежать… Еще и потому ты решил сбежать, что верил в свою теорию. Верил, что ваши линии не связаны, что он умрет, а ты останешься. Слишком ты у нас умный… слишком ты хороший хронофизик! И тот Аркадий — он ведь такой же! Он тоже все это знал, наверное. Ведь знал?

— Знал… догадывался… — хмуро подтвердил Аркадий. — Мы оба сознательно шли на риск… — Он вдруг повернулся и в упор посмотрел на нас обоих. — А вам не кажется, что в таких условиях… ну, что остаться в живых — это… это тоже риск?!