Роберт Хайнлайн: Иноздесь

«ИВНИНГ СТАНДАРТ»: УЧЕНЫЙ, РАЗЫСКИВАЕМЫЙ ПОЛИЦИЕЙ, СКРЫЛСЯ.

СКАНДАЛ В МУНИЦИПАЛИТЕТЕ РАЗРАСТАЕТСЯ.

Профессору Артуру Фросту, разыскиваемому для дачи показаний по делу о таинственном исчезновении из его дома пяти студентов, удалось скрыться из-под носа наряда полиции, прибывшего арестовать его. Сержант полиции Изовски утверждает, что Фрост исчез из «Черной Марии» при обстоятельствах, оставивших полицию в полном недоумении. Прокурор округа Карнес назвал заявление Изовски нелепым и обещал провести самое тщательное расследование.

— Но, шеф, я ни на мгновение не оставлял его одного!

— Бред! — отмахнулся Шеф полиции. — Вы значит, посадили Фроста в фургон, поставили ногу на ступеньку, чтобы сделать пометку в записной книжке, а когда подняли голову — его там уже не было. И вы полагаете, что Большое Жюри в это поверит? Полагаете, в это поверю Я?

— Клянусь, шеф, — настаивал Изовски, — я остановился, чтобы записать…

— Что записать?

— То, что он сказал. Я ему говорю: «Послушайте, док, почему бы сразу не признаться, куда вы их подевали? Знаете, мы же их все равно найдем, дело только во времени.» Тут он посмотрел на меня этаким отстраненным взглядом и говорит: «Времени… ах, времени… да, там вы их найти сможете, во Времени». Я решил, что это важное признание, и остановился записать. Но я стоял возле единственной двери, через которую он мог бы выбраться из фургона. А комплекция у меня — сами знаете; там бы мышь не проскочила!

— И это все, на что вы оказались способны, — с горечью констатировал шеф. — Изовски, вы либо напились, либо свихнулись… либо что-то на вас нашло. А то, что вы рассказали, просто-напросто невозможно!

Изовски говорил правду; он не был пьян и не терял рассудка.

Четырьмя днями ранее, как обычно по пятницам, ученики доктора Фроста собрались в его доме на очередной вечерний семинар по теоретической метафизике.

— А почему бы нет? — спросил Фрост. — Почему время с тем же успехом не может быть не только четвертым, но и пятым измерением?

Ответил Говард Дженкинс, твердоголовый технарь:

— Предположить, я полагаю, можно, но вопрос лишен смысла.

— Почему же? — голос Фроста был обманчиво кроток.

— Не бывает бессмысленных вопросов, — вмешалась Элен Фишер.

— Действительно? Ну а «Какого твое социальное положение?».

— Дайте ему ответить, — попросил Фрост.

— Я отвечу, — согласился Дженкинс. — Человеческие существа так устроены, что способны воспринимать три пространственных измерения и одно временное. И нам говорить о других измерениях бессмысленно, так как их наличие мы не сможем установить НИКОГДА. Значит, подобные спекуляции только напрасная трата времени.

— Даже так? — сказал Фрост. — А вам не попадалась работа Дж. У.Данна о параллельных вселенных с параллельными временами? Он ведь тоже инженер, как и вы. И не забудьте про Успенского. Он рассматривал время как многомерное.

— Минутку, профессор, — перебил его Роберт Монро. — Я знаком с этими работами, но все же считаю, что Дженкинс сделал верное замечание. Если мы устроены так, что не можем воспринимать более четырех измерений, то какой для нас смысл в этих вопросах? Это как в математике: можно выстроить любую математическую модель, основанную на любых аксиомах, но пока эту модель невозможно использовать для описания каких-либо явлений — она не более, чем сотрясение воздуха.

— Хорошо сказано, — согласился Фрост. — Но и ответ будет не хуже. Научная гипотеза рождается из наблюдений, своих собственных, или других компетентных наблюдателей. Я верю в двухмерное время потому, что сам лично наблюдал его.

Несколько секунд слышалось только тикание часов.

— Но, профессор, это невозможно, — заговорил Дженкинс. — Ваш организм не создан для наблюдения времени в двух измерениях.

— Полегче, приятель… — ответил Фрост. — Я, как и вы, способен воспринимать только ОДНО из измерений времени. Попозже я все расскажу, но сперва придется изложить вам теорию времени, которую я разработал, чтобы объяснить то, что со мной произошло. Большинство людей думают, что время это путь, которым они бегут от рождения к смерти. И с него так же невозможно свернуть, как поезду с рельс — они инстинктивно чувствуют, что время движется по прямой, когда прошлое лежит позади, а впереди предстоит будущее. Теперь же у меня есть все основания полагать — более того, я это знаю, — что время скорее аналогично плоскости, а не прямой линии, и плоскость эта очень неровная. Представьте себе дорогу, которой мы движемся по плоскости времени, как тропку, извивающуюся среди холмов. От этой тропки то и дело убегают тропинки, уводящие нас в каньоны по сторонам. На этих-то развилках и принимаются серьезнейшие решения нашей жизни. Можно свернуть направо или налево — в совершенно иное будущее. Порой там встречаются места, где спустившись или поднявшись на несколько шагов вы можете перемахнуть на несколько тысяч, а то и миллионов лет во времени если глаза ваши не будут прикованы к дороге и вы не пропустите нужный поворот.