Теодор Старджон - Рассказы-2

Посетитель выпил немного пива.

— Так, значит, они донимали только местных жителей.

— Гримми и Дэвид? Ну да. У них была полная свобода. Большинство мужчин надолго уезжает из этих мест рубить лес — тут в скалах ничего не растет. Кроме, может быть, цыплят. А кто будет возиться с цыплятами? Только старики да женщины. А этот Грим, плечи во-от такие широкие. Глаза Во-от так близко друг от друга, и брови нависают мохнатые. Брат его может сойти за симпатягу рядом с ним, но, знаете, испугаешься. — Он кивнул в подтверждение своих слов и повторил:

— Испугаешься.

— Сумасшедшие глаза, — сказал посетитель.

— Точно. Бывало, они не врали. Женщины не хотели говорить, а мужчины просто не знали. Но они не трогали никого, кроме жителей этой долины. А кого здесь еще трогать? Ну, они похвалялись про разных там проезжих, которых они встретили на дороге. Про блондинку в автомобиле с откидным верхом — строила им глазки, угощала виски, развлекала. Все вранье, вы же понимаете. У них такой большой старый фургон. Девочка ехала автостопом, они говорят, была первой женщиной, которая воспользовалась ими. Все похвальба, вранье. Схватили двух городских на маленьком универсале, издевались над ними, пока муж не стал просить их взять свою жену. Я вообще в это не верю.

— Вы не верите?

— Какой нормальный человек может сказать такое двоим волосатым дикарям? Да что бы там ни случилось! Нужно быть совсем чокнутым или полным извращением.

— Что произошло?

— Ничего не произошло, я говорю вам, я в это не верю! Это все вранье. Хвастовство и вранье. Рассказывают, что увидели их на дороге, в той стороне. Обогнали и встали на обочине пропустить, посмотреть на них. Так вот, обогнали, проехали вперед, а когда те подъехали, Дэвид лежал на дороге, а Гримми делал ему это, искусственное, ну вы знаете. Спасатели делают.

— Дыхание.

— Да, вот-вот. Те увидели, остановились, вышли из машины. Гримми и Дэвид бросились на них. Рассказывали, муж был маленький, как козявка, и похож на перфессора; жена — красотка, слишком хороша для него. Но это они говорили. Я не верю ни единому слову.

— Вы хотите сказать, что они никогда бы не сделали ничего подобного?

— О, они бы, конечно, сделали. Большим старым тесаком для разделки туш разрезали одежду на женщине, чтобы посмотреть, что у нее там. Не сразу управились. Они рассказывали, что изрядно потешились. Дэвид заломил ей руки за спину одной рукой и резал ее одежду другой, отпуская шутки. Гримми держал перфессора за шею и ржал. Потом муж поднатужился и сказал: «Пусть получат что хотят». И она говорит: «Побойся Бога, не проси меня об этом». Я не поверю, чтобы человек мог сказать такое своей жене.

— Вы не верите?

— Да никогда. Потому что, знаете, когда муж взбоднул головой и сказал это, а жена сказала не просить ее об этом, тогда уже этот мужик, перфессор, попытался сопротивляться Гримми. Вы понимаете? Если бы Гримми отдубасил его, тогда, конечно, было бы понятно, чтобы он стал умолять свою жену сдаться и уступить. А Гримми рассказывал на этом самом месте, где вы стоите: что муж сказал это, когда он, Гримми, еще ничего не делал, а только ухватил его за шею. Гримми повторял это раз за разом, хохоча.

«Пусть они получат», — все твердил муж. А Гримми еще ни разу не ударил его. Конечно, когда этот коротышка попробовал рыпаться, Гримми хватило всего разок его стукнуть, чтобы тот отрубился. Тут жена совсем с цепи сорвалась. Дэвид едва удерживал ее, не говоря уже о чем-то другом. Гримми оставил брата возиться с ней, а сам пошел шарить у них в машине. Учтите, я не могу знать, было ли это все на самом деле, я просто повторяю его слова. Я слышал эти байки три или четыре раза за ту неделю.

Так вот, он открыл багажник, а там — стопка картин, вы знаете, ну, краской на холсте. Он выкинул их все оттуда, расшвырял по земле и стал ходить взад-вперед, разглядывая их. Потом и говорит: «Дэвид, они тебе нравятся? А, Дэвид?» Он и отвечает: «Да ты что, к черту!» И Гримми стал ходить по ним, наступая ботинками на каждый холст прямо посредине. И как он рассказывает, с первого же его шага женщина заголосила так, будто он наступал ей на лицо, и все кричала потом: «Не смейте! Они так много значат для него!» Она имела в виду перфессора, но Гримми все равно не остановился. А потом она сразу сдалась: делайте что хотите, сказала. Дейв втащил ее в фургон, а Гримми сидел верхом на перфессоре, пока Дейв делал свое дело. Потом Гримми принял участие и получил свою порцию, пока Дейв держал мужа, а после они сели в свой фургон и приехали сюда, чтобы напиться и трепаться про это. Вы правда хотите знать, почему я во все это не верю? Ведь эти люди не стали заявлять в полицию. — И бармен кивнул головой и выпил залпом.