Ольга Елисеева - Дерианур - море света

Дверь скрипнула, и в музыкальный салон вступил граф. Девочка, как мячик подскочила ему навстречу.

-- Papa!

-- Лиза, ступай, - Алексей Григорьевич мягко потрепал ее по щеке. Поиграй в саду. Урок закончен. Нам надо с дядей кое о чем потолковать.

Обрадованная ученица захлопнул крышку клавесина и опрометью бросилась прочь. Вслед за братом в комнату вступил Кирилл. Видимо, крошечный музыкальный салон располагался в самом сердце дома Разумовских, и они чувствовали себя здесь в полной безопасности. Алехан напряг слух. Ему смерть как хотелось узнать, о чем Разумовские станут говорить без свидетелей.

-- Ты их сегодня напугал, - граф Алексей наполнил два бокала водой из хрустального графина.

-- Главное, что они согласились, - гетман принял один из них и скептически поморщился. - Чи ты пить бросил? Давно?

-- Дал Лизе слова. В ее покоях ни капли.

-- Даже сливянки?

-- Особенно сливянки.

Братья расхохотались.

-- Прелестная девочка. А что если сговорить ее за наследника Павла? Кирилл плюхнулся на диван.

-- Не стоит рисковать, - граф Алексей опустился на круглый стул у клавесина. - Екатерина имеет достаточно сторонников, чтоб предотвратить нежелательный брак своего сына с безродной. -- Он выразительно хмыкнул и бросил взгляд на портрет Елисавет. - Будем действовать по старому плану. Надо убрать их всех отсюда, а уж потом раскрывать наши карты.

"Значит есть еще план? - Удивился Алексей. - Любопытно, какую игру они затеяли, если даже цареубийство для них ширма, отвод глаз".

-- Мы очень рискуем, - сухо сказал гетман. - Но дело того стоит. Все хотят смерти Петра. Павла легко объявить незаконным. Екатерину выслать. Иван Антонович не в счет, у него нет сторонников. Раз, раз, -- его пальцы пробежали по шахматной столешнице, - И мы в дамках.

-- Не все так просто. - Алексей осушил свой бокал. - Пару Петр-Павел нельзя расцепить. Если мы убиваем императора, некому будет объявить царевича незаконнорожденным. А ждать до родин Воронцовой... -- граф неопределенно помахал в воздухе рукой.

-- Слишком рискованно, -- закончил за него Кирилл. - Ты прав. Нам надо привести в действие сразу две пружины: подтолкнуть государя подписать соответствующие бумаги на счет Павла, придержать их обнародование. А там уничтожить императора задуманным способом. Когда встанет вопрос о наследовании, огласить бумаги в Сенате. После же высылки Екатерины с сыном, предъявить сенаторам наши права.

Орлову показалось, что он ослышался. О каких правах двух вчерашних казаков на русский престол могла идти речь?

-- Права Лизы, - мягко поправил граф Алексей.

-- Какая разница? - Фыркнул Кирилл. - Ты полагаешь, она в 12 лет станет управлять страной? Да она с клавесином пока сладить не может.

-- Я просто хочу, чтоб ты не забывался, - методично пояснил брат. Государыня она, а не мы.

-- Без тебя Лизетта никогда не появилась бы на свет, - хмыкнул гетман. - А без меня, шефа Измайловского полка, не наденет корону. Так что ей придется быть благодарной. Надеюсь, документ вызовет у сенаторов доверие.

-- Полное доверие вызывают только подделки, - кряхтя, граф Алексей поднялся и прошествовал к стене с портретом Елисавет.

Теперь Орлов понял, почему братья устроили свое совещание в детской музыкальной комнате. Дело не в лишних ушах. Здесь хранилось нечто тайное.

Бывший фаворит отодвинул рукой раму. За ней имелась скрытая ниша. Невидимый Алехану замочек щелкнул, и на свет был извлечен железный ящик. Больше всего он напоминал коробку из-под французских леденцов, какими торговали на Невском.

При внимательном рассмотрении ящик и оказался такой коробкой, только очень старой. Цветные картинки на ней облупились, крышка погнулась.

-- Нашел бы ты себе что ли какой-нибудь ларец! - Фыркнул Кирилл. Императорская грамота все-таки. Заслуживает уважения.

-- Поверишь ли, -- граф Алексей вздохнул, -- ценнее этой вещицы у меня ничего нет. - Помню, мы впервые с Лизой поехали кататься, и я купил ей леденцы в подарок. Купил на ее деньги. Но для меня было важно, что купил я. - Граф замолчал, не зная, способен ли брат понять его.

Орлову стало даже жалко этого немолодого усталого человека, счастье которого давно миновалось. Разумовский поставил ящик на стол и снял с него крышку. Там хранились какие-то бумаги, свернутые в трубку и отягощенные круглыми сургучными печатями.

-- Вот, -- он протянул брату одну из них, -- выписка из церковной книги, свидетельствующая о моем браке с Елисавет. А это, -- второй документ перекочевал в руки гетмана, -- грамота о возведении меня в княжеское достоинство Священно Римской Империи. Такова была истинная цена нашего вступления в войну. Елисавет и хотела, чтоб эти бумаги увидели свет, и страшно боялась. Все повторяла: "После моей смерти, после моей смерти". Голос графа задрожал. - Она очень хотела, чтоб у Лизы был достойный отец. Пусть не природный князь, так хоть пожалованный... Никак не могла забыть, как ей кололи глаза происхождением матери.