Брайан Герберт - Дюна - Дом Атрейдесов

Орнитоптер набрал высоту и направился к транспортникам и разведчикам, которых катастрофа застала врасплох. Они не смогли спасти фабрику и драгоценный груз, и их нельзя было за это винить. Во всем виноват только он один. Барон отдал им недвусмысленный приказ — держаться на безопасном расстоянии от жилы.

— Ты только что спас мне жизнь. Как тебя зовут?

— Криуби, сэр.

— Отлично, Криуби. Ты когда-нибудь видел такое? Что произошло внизу? В чем причина взрыва?

Пилот глубоко вздохнул.

— Я слышал, как фримены рассказывают о чем-то, что они называют взрывом пряности . — Пилот сейчас няпоминял изваяние, словно пережитый ужас сделал его сильнее. — Такие взрывы происходят в глубинах пустыни, где редко бывают люди.

— Кого интересует, что болтают эти фримены? — Барон скривил губы при одной мысли об этих грязных нищих обитателях пустыни. — Мы все слышали об этих взрывах пряности, но никто их не видел. Сумасбродное суеверие.

— Да, но любое суеверие имеет под собой какую-то основу. В пустыне видели много чудес. — Сейчас барон восхищался этим человеком, который осмеливался высказывать свое мнение, зная о дурном характере и мстительности барона.

— Говорят, что взрыв пряности — это химическая реакция, — продолжал Криуби, — начинающаяся вследствие накопления предшественников пряности под землей.

Барон принял это к сведению; не мог же он отрицать то, что видел собственными глазами. Может быть, настанет время, когда люди поймут природу пряности и научатся предотвращать подобные катастрофы. Но поскольку запасы пряности кажутся неисчерпаемыми и она доступна всем, кто берет на себя труд достать ее, то вряд ли кого-то будет интересовать детальный анализ. Зачем тратить время на опыты, когда богатство лежит под ногами и ждет, когда его подберут. У барона монополия на Арракис, но это монополия, основанная на невежестве.

Он заскрипел зубами, подумав, что по возвращении в Карфаг ему надо будет выпустить пар, причем более интенсивно, чем он предполагал. Для этого надо воспользоваться услугами не постоянных любовниц, а других женщин, которыми он больше никогда не будет пользоваться. Это освободит его от скованности.

Потом он посмотрел вниз и подумал: Нет никакой необходимости скрывать это месторождение от императора. Надо внести месторождение в реестр, записать объем находки и документировать уничтожение людей и машин. Нет надобности манипулировать записями. Конечно, старик будет недоволен и Дому Харконненов придется понести некоторые финансовые издержки.

Пилот кругами стал снижать машину, а с земли начали поступать сообщения от уцелевших бригад, которые оценивали нанесенный ущерб от людских потерь, уничтоженного оборудования и погибшей пряности. Слушая их, барон чувствовал, как в нем закипает ярость.

Будь проклят этот Арракис! — думал он. Будь прокляты пряность и наша зависимость от нее!

На имперской планете Кайтэйн громадные здания целуют небо. Величественные скульптуры и многоярусные фонтаны обрамляют вымощенные горным хрусталем бульвары. Сказка. Этим великолепием можно любоваться часами.

Пардот Кинес смог бросить на всю эту пышность лишь мимолетный взгляд, ибо сопровождавшие его гвардейцы быстро повели его во дворец. У них не хватило терпения ждать, пока этот чужестранец насытится небывалым зрелищем, и не было ни малейшего желания самим рассматривать все эти чудеса. Их задача — доставить его в аудиенц-зал императорского дворца без всяких проволочек. Император Известной Вселенной не может ждать, пока гость удовлетворит свое любопытство.

Солдаты эскорта, сардаукары, были одеты в черно-серую, безупречно чистую форму, украшенную аксельбантами и орденами. Все пуговицы и пряжки надраены до немыслимого блеска, каждая лента отутюжена. Пятнадцать сардаукаров, а именно столько их встречало Кинеса, стоят целой армии.

Однако великолепие столицы потрясло Пардота. Повернувшись к ближайшему гвардейцу, он сказал:

— Обычно я вожусь в грязи и таскаюсь по болотам на планетах, куда нормальные люди не желают показывать нос.

Он не только никогда не видел, он даже представить себе не мог, что на свете существуют такие райские уголки, как этот.