Томная фуга брачных игр - тогда ему было не до психоистории. Женщина с глазами, похожими на маслины, которая смеялась и дразнила его. Ее чувственный рот с удивительным изгибом губ, и нежные пальцы - от их прикосновения хотелось забыть о математике. Белые простыни с узором из золотых цветов, на которых она лежала. Кто была эта женщина?
Путешествие на плоту вниз по реке на планете, где он родился. Скалы по берегам и пламенеющая листва огненных деревьев. Что это была за планета?
Мальчик, бродящий по залам знаменитой каменной библиотеки в Севайне, которая пережила Междуцарствие, а до этого была казармой офицеров Империи. Как его занесло туда?
Церемония посвящения в сан психоисторика седьмого ранга - образ, навеянный архивными материалами о перестройке Светлого Разума после Опустошения. Огромный сводчатый зал, вздымающийся на высоту пяти этажей над головами выпускников, облаченных в мантии. Прилив ошеломляющего восторга, смешанного со страхом. Чувство приобщения к бесконечности. Стремящиеся ввысь опоры из камня, стекла и металла, тонкие переливы цвета, небесные звуки, проникающие прямо в душу. Архитекторы планеты вложили весь свой талант в создание великолепных интерьеров - ибо ни одно здание на застроенном до последнего дюйма Светлом Разуме нельзя увидеть со стороны.
Было это на самом деле или только в его мечтах? Стал ли он в конце концов психоисториком?
Эти образы только раздражали Эрона. Они были слишком смутны, почти нереальны. И лишь когда поиск по файлам позволял вдруг уловить краешек ускользающей цели, его охватывало радостное возбуждение, быстро сменявшееся разочарованием. Иногда успех был совсем близок. Один раз, когда он просматривал список теорем Хандлера, перед глазами неожиданно возник взгляд Хейниса, яростный и саркастически насмешливый. Хейнис! Эрон сразу вспомнил это лицо. Тот самый Хейнис, который воспринял промах своего юного ученика как личный выпад и так жестоко наказал его за одну только мысль о публикации собственных идей без одобрения начальства.
В мозгу вспыхнула догадка. Ведь это психоисторикам не положено публиковать свои труды! Значит, церемония посвящения - все-таки не иллюзия. Эрон усмехнулся - он прекрасно знал, откуда взялся этот запрет. Братство ученых являлось тайной организацией. Если бы каждый был способен рассчитать ход будущих событий, история стала бы непредсказуемой, а психократы лишились власти предсказывать и контролировать! Поэтому обнародование методов исторических расчетов считалось смертным грехом. Именно так - смертным грехом. Человек, нарушивший это табу, рисковал всем - вплоть до потери собственного пама.
Полдень уже миновал. Непрерывная череда архивных файлов продолжала возбуждать в биопамяти неосязаемые видения и яркие эпизоды из прошлой жизни, хотя по-прежнему мало что имело отношение к делу. Продвигаться приходилось наощупь, но Эрон был уверен: стоит ему только увидеть это - и сомнений не будет. И терпеливо продвигался вперед шаг за шагом, хотя от усталости уже начал клевать носом. И вдруг его словно что-то толкнуло изнутри. Он выпрямился так резко, что аэрокресло подпрыгнуло в воздухе.
Дрожащими руками Эрон повторил вызов последней страницы. Перед ним снова возникла топографическая картинка - взаимосвязанная структура ярко-красных символов и движущихся многоцветных схем на стабильном фоне основного состояния. Сперва он был озадачен. Постепенно пришло понимание, что это уравнения из малознакомой области стандартной математики, но записанные в обозначениях, обычно используемых физиками. Сами уравнения трудно было понять без помощи пама, но основной смысл он уяснил - это некая попытка сформулировать условия равновесия сил. Уж в этом-то психоисторики разбирались получше физиков. А сам Эрон прежде знал о равновесии больше, чем кто-либо другой в его области.
Ах вот оно что! На этот раз вспышка озарения возникла в сопровождении голоса, который монотонно и торжественно продекламировал внутри его сознания череду непонятных терминов: «Раннее обнаружение отклоняющихся событий посредством метода вынужденных арекийских канонических преобразований. Анализ в трех частях». Он не смог сдержать довольной улыбки. Что бы ни значила эта чертовщина, это была его, Эрона Оузы, диссертация! Великий Космос! На какие чудеса способна биопамять! И какими странными головоломками оперирует человеческое сознание! Он не очень понимал смысл этой абракадабры… кроме того, пожалуй, что она имела отношение к психоисторическому равновесию сил, вызванному… вот только чем? Эрон не имел понятия. Но теперь он по крайней мере знал цель своих поисков - знал, что должен добыть текст этой монографии.
Читать дальше