М Емцев: Фермент М

Они вернули меня в кабинет, где и продолжили свои пространные объяснения. Многое из того, что они говорили, я уже знал, но сейчас все выглядело стройнее и эффектнее. Они создали свою теорию и в эту теорию втискивали все известное им о земле и жизци, невзирая на то что многим фактам при этом приходилось буквально сворачивать шею. О эти увлеченные барды науки!

Оказывается, наша земная кора представляет собой музей, где находятся памятники отдельных этапов эволюции.

Я сказал им, что я слышал об этом, и спросил, можно ли скелет рассматривать как памятник мертвецу.

- Не валяй дурака, - заметил Тукин, - слушай дальше.

Но Дима согласился, что поставленный мной вопрос правомерен, хотя содержащиеся в нем вульгаризация и упрощенчество заставляют отмести его как провокационный и неуместный.

Рассеянное органическое вещество, сказали они дальше, представляет собой преобразованные остатки когда-то живших на земле микро- и макроорганизмов. Это как бы химическое письмо, посланное в будущее. Оно (это письмо) содержит информацию о функциях и особенностях организма, благоденствовавшего миллионы лет назад.

Я заметил, что некоторые письма из-за плохого почерка прочесть невозможно. Они обычно остаются загадкой для адресата.

- Все это так. Но при определенном искусстве прочесть письмо из прошлого все же можно. Этим искусством в совершенстве владеют палеонтологи, палеоклиматологи и... судебные эксперты, - сказал Дима. - Особое внимание обычно обращают на вещества, которые являются главными в жизнедеятельности организмов. Такие вещества служат визитными карточками для их владельцев.

Например, ферменты. Известно, что это соединения, без которых немыслим обмен веществ в тканях организмов. Последнее время найдено и выделено много так называемых ископаемых ферментов. Они являются составной частью рассеянного органического вещества. Их можно обнаружить в глинах, песчаниках, древних морских осадках.

- Ну и что? - спросил я.

- А вот что, - сердито сказал Дима. - Если раньше, заполучив скелет динозавра, мы могли говорить о нем вообще, т. е. речь шла обычно о размерах, внешних очертаниях, местах обитания, способе добывания пищи и т. д., то сейчас ископаемые ферменты поднимают для нас завесу и над физиологией древних животных. Мы сможем описать предположительный механизм химических реакций, которые миллионы лет назад протекали в мышцах этих динозавров. Мы объясним всю динамику развития той или иной ветви эволюционного дерева. Причем объяснения эти пойдут уже на молекулярном уровне, т. е. на уровне самой высокой точности. Ведь в нашем распоряжении будут не только ферменты, но порфирины, нуклеиновые кислоты, ископаемые белки и многое другое. Тогда мы покажем, почему, каким образом и в результате какой физиологической деградации вымер тот или иной вид животных. А это даст нам очень многое. Мы узнаем ошибки природы, проникнем в химизм этих ошибок. Древо эволюции развивалось неравномерно. Почему засыхала та или иная ветвь? Какой химический механизм не сработал в борьбе за существование у могучих звероящеров прошлых эпох? Какая молекула сплоховала, а какая, наоборот, оказалась молодцом? Какой код, записанный в нуклеиновой кислоте, явился наиболее "живучим"? Это великие проблемы! Описанное в терминах молекулярной биохимии дрезо эволюции будет выглядеть совсем иначе, чем известное нам сегодня растение, которое раскинуло свои ветви на страницах современных учебников биологии. Из этого последуют богатые практические выводы о развитии органического мира в целом...

- Стоп, стоп! Убедил, потряс, покорил, - закричал я. - Но эта декларация касается того, что вы сможете. А что вы смогли?

- Расскажи ему, - сказал Дима. Он слегка запыхался от внезапно открывшихся грандиозных возможностей познания мира. Тукин добросовестно перенял эстафету.

- Ты помнишь, голубчик, как мы из этой глины извлекли рассеянное органическое вещество? - ласково начал он. - Ты сам вначале трудился с нами, но затем отвлекся на свои личные, но сомневаюсь, очень важные дела. Так вот, после тебя из оного вещества было выделено обладающее ферментативными свойствами соединение. Мы назвали его ферментом М в честь известного тебе племени майя. Правда, к этому племени он никакого отношения не имеет.

После того как мы изучили его структуру, фермент был проверен на животных, и обнаружилось пока одно очень интересное его свойство. Этот фермент странным образом влиял на взаимодействие второй и первой сигнальных систем. Он как бы отключал мозг животного, и мы его вначале приняли за наркотик. Но потом выяснилось, что введение этого фермента способствует выработке веществ, которые тормозят деятельность коры полушарий головного мозга. Жизнь животного обеспечивается в основном вегетативной нервной системой. Конечно, у разных видов животных этот процесс разобщения протекает по-разному, но конечный результат очень сходен. Животное перестает "думать", оно почти ничего и никого не помнит и переходит на очень примитивный образ жизни. Сигналы мозга и ответные реакции блокируются соединениями, вырабатываемыми ферментом М. Действие фермента во времени подчиняется неправильной периодической зависимости, причем животное в сомнамбулическом состоянии выполняет последний сознательно фиксируемый приказ. Оно действует как бы по инерции, хотя контроль уже потерян. Правда, возможны и новые реакции, все зависит от объекта. Чем выше организация, тем труднее угадать линию поведения.