М Емцев - Запонки с кохлеоидой

- На читай! Ну что это такое?

- Как что такое? Моя телеграмма. Ты же сам говоришь, что идея гениальная.

- А это что такое? Вот - это: "Встреча метеоритом правда шестнадцатого августа". Я понял это так: встречаю лети метеоритом. Вылетай сегодня же шестнадцатого августа. Только при чем тут "правда".

Я расхохотался.

Борис угрюмо смотрел, как я катался в конвульсиях смеха на диване.

Немного отдышавшись, я подошел к нему и, все еще улыбаясь, спросил:

- Ты хоть газеты там читал?

- Нет. А что? - Боря сконфуженно смотрел мне в глаза. - Некогда было, я думал.

- Ах, вы еще и думаете, - я мстил ему за братьев Карамазовых, - вы мыслитель? Наполеон? Магомет? Лев Толстой?

Борька молчал. Я же медленно и спокойно достал вчерашнюю "Правду" и обвел красным карандашом меленькое сообщение на четвертой полосе.

- На, читай! Тех, кто не читает газеты, надо морально убивать.

Борька остался у меня ночевать. Мы еще в студенческие годы часто ночевали вместе. Приятно было лежать в темноте, курить и философствовать. О чем только мы ни говорили с ним в такие минуты. Но в этот раз беседы не получилось. Борька заснул сразу же, как только лег. Зато уже в семь часов утра он был на ногах и безжалостно стаскивал с меня одеяло.

Мы быстро позавтракали и поехали к нему в институт. Старое здание почти опустело. Из Бориного полуподвальчика уже вывезли все оборудование. В неприкосновенности оставался только личный стол Бориса. Все знали, что он очень не любил, когда к этому столу подходили посторонние. Боря с трудом нашел для меня стул. Сам он уселся на столе.

- Давай набросаем эскизный проект, - Борис достал стопку бумаги и разделил ее пополам - себе и мне.

- Чего там набрасывать, - спокойно и самоуверенно ответил я, - у меня уже все продумано и готово.

- Ну...

- Все очень просто. В одном из отсеков ракеты помещают пустотелый шар. Когда ракета выходит в космос, отсек автоматически открывается. Затем открывается пустотелый шар, внутренняя поверхность которого покрыта твоим космическим сплавом, не испаряющимся в вакууме. Космос высасывает из него все содержимое и через некоторое время шар закрывается. Что будет в таком шаре?

- Вакуум.

- Молодец, Боренька. В таком шаре будет космический вакуум. Вопросы есть? Дополнения есть?

- По существу дела нет. В деталях есть, - Борис слез со стола и начал ходить по комнате. - Прежде всего шар изготовляется жесткий и прочный, чтобы его не раздавило атмосферное давление на Земле. Во-вторых, чтобы сохранить вакуум от всяких посторонних влияний, и в первую очередь от диффузии, шар концентрически входит еще в одну вакуумную сферу.

- А вся эта система помещается в жидкий гелий, - закончил я мысль Бориса.

- И все это осуществляется там, в космосе, автоматически! - сказали мы оба вместе.

Борис радостно потер руки и сел писать проектное задание.

Наконец, наступил этот день. Сразу же после приземления космической ракеты "Диспрозий" ее разгрузили. Нашу "ловушку" поместили в специальный жидкостный контейнер и отправили в Москву. Не знаю, что пережил Борис за то время, пока "ловушку" доставили в лабораторию, я же просто сгорал от нетерпения. Но все, имеющее начало, имеет и конец.

"Ловушку" установили в заранее подготовленном гнезде. Присоединили к клеммам провода, тщательно все проверили. Борька заявил, что включить рубильник должен я. Мне же казалось, что это право целиком принадлежит ему.

Наш маниловский спор вызвал оживление и смех. Особенно издевался над нами Альберт - молодой сотрудник Бориса. Он-то и включил в конце концов рубильник.

Пока нагревались лампы, я подумал, что праздничное настроение бывает только в преддверии праздника. Когда праздник приходит, все кажется таким обычным. Вот и теперь... Сейчас приборы зафиксируют космический вакуум. Еще раз подтвердится гениальная теория Дирака, что вакуум - это не пустота, а море, наполненное зародышами виртуальных частиц. Мы снимем спектр колебаний пустоты и убедимся, что он подтверждает теорию. Что может быть еще?

В этот момент засветился зеленый экран осциллографа. Сначала светящаяся точка вычерчивала уже знакомые нам кривые излучения вакуума. Эти кривые мгновенно фиксировались на фотопленке, которая, пройдя сквозь проявитель, уже показалась в окошке. Я нажал кнопку и обрезал первый кусок пленки. Да, кривая имела тот же характер. Просто она была более точной, так как впервые с нами "говорил" такой высокий вакуум.

Как все-таки жаль, что даже очень важная и трудная работа по завершении становится самой привычной и обыденной. Я знал, что завтра у всех нас появятся новые идеи, новые планы, и мы опять будем гореть в чистом огне неутомимой жажды познания. Но сегодня... Сегодня мне было жаль, что мы победили вакуум... так быстро.