Дмитрий Емец: Дмитрий Донской

- Не все, княже. Ждем еще полков нижегородских. Еще обещали подойти союзники наши - Андрей Полоцкий, что ныне в Пскове сидит, и Дмитрий Корбут Брянский.

В ПОХОД, БРАТЬЯ!

Утром двадцатого августа стоял на княжеском дворе инок Ослябя, на соборный Успенский храм крестился. Хоть и могуч Ослябя, не протиснуться ему внутрь полон храм народу. И женщины там, и дети. Не теснить же их, не раздвигать плечищами. Знает Ослябя, что горячо молится теперь в храме князь Дмитрий, препадает он к раке святого Петра, просит усердно его о помощи.

Вот отхлынул из Успенского храма народ. Увидел Ослябя, как вышел из храма князь Дмитрий. Прошел князь рядом с Ослябей да не заметил его, шептал что-то. Донес ветерок до молодого инока шепот княжеский:

"Господи, не попусти мне быть губителем Руси!"

Перешел князь Дмитрий в Архангельский собор, поклонился гробам отца и деда.

- Теперь и выступать пора. Да поможет нам Господь!

Простился Дмитрий Иоаннович с супругой своей Евдокией Дмитриевной и детьми, сел на коня.

Глотая слезы, кинулась княгиня Евдокия в свой терем. Приникла к окну, смотрела, как выходит из Кремля воинство русское. Кропит его святой водой духовенство, благословляет на брань.

В голос рыдают провожающие женщины. Одна из них, простоволосая, не поймешь, то ли мать чья, то ли жена, упав на колени, голосит: "Васенька, на кого ж ты меня покидаешь, соколик мой ясный?" Прошел уж ее соколик, давно скрылась его спина за стенами кремлевскими.

Повторяют дружинники друг другу слова великого князя:

"Братия моя милая, не пощадим живота своего за веру христианскую, за святые церкви, за землю Русскую!"

Вышли отряды из Москвы. Запылили дороги. Потянулись по дорогам русские рати. Двинулось войско к Коломне. Чтобы не было тесноты, идет рать сразу по трем дорогам. Идут с войском десять сурожан - русских купцов. Хорошо знают они южные пути по степи, колодцы ведают и водопои.

Скачет впереди войска князь Дмитрий на белом жеребце, а справа от него воевода Боброк на старой серой лошадке. Везут за ними алый великокняжеский стяг с ликом Нерукотворного Спаса.

Быстро двигалась русская рать. Через четыре дня, 24 августа, достигла она Коломны и здесь, на Девичьем поле, произвел князь смотр войскам.

Выстроились войска на огромном поле, к горизонту тянутся. Лесом стоят копья. Развеваются на высоких древках знамена и стяги. Среди простых дружинников посеребренными доспехами и яркими, наброшенными на них плащами, выделяются князья и воеводы.

Все, кого смогла собрать Русь, здесь. Сто пятьдесят тысяч человек - весь цвет ее, вся гордость. Медленно едет князь Дмитрий на коне мимо своих войск, крепко держит поводья. Сверкает на солнце княжеская броня. Покрывает ее золототканный плащ.

Шепчет из рядов молодой дружинник Юрка, что языка брал. Острое зрение у Юрки, молодое.

- Глянь, дяденька Родион, на глазах у князя слезы! Разве можно князьям плакать?

- Не от страха он, дурачина, плачет. От гордости за Русскую землю. Вишь, какие рати православные собрались, - отвечает ему Родион Ржевский.

"СООБЩА ПОЙДЕМ НА НЕДРУГОВ!"

Из Коломны русская рать, сопровождаемая благословением духовенства, двинулась дальше. Зная об измене Олега Рязанского, князь Дмитрий повел рать по левому берегу Оки к устью реки Лопасни. Место это звалось на Руси у "четырех церквей" или "Сенькина переправа".

Это был искусный маневр. Направляясь сюда, Дмитрий не только скрывал свое продвижение от Олега, прикрываясь Окой, но и становился между Олегом, Ягайло, подходившим уже к Одоеву, и Мамаем.

Конные разведовательные полки, направленные впереди войска, каждый день доставляли князьям сведения о продвижении Мамая. Последний раз разведчики донесли, что передовые разъезды татарской конницы вышли уже к устью реки Непрядвы и движутся навстречу Олегу и Ягайло.

- Нападать надо скорее на татар, не мешкать! - горячились белозерские князья.

Опытный Боброк сдерживал их. "Не все еще подкрепления собрались," говорил он. Поглаживал Боброк гриву своей серой лошадки, бормотал в усы "молодо-зелено".

Князь Дмитрий быстро вел свои войска к Дону, на несколько дневных переходов опережая Ягайло и медлившего пока, выжидавшего Олега.

Рать русская между тем, что ни день, пополнялась. У устья Лопасни, у "четырех церквей", в войско влился Владимир Андреевич со своей дружиной и собранным в Серпухове ополчением. Вскоре подоспел и большой воевода московский Тимофей Вельяминов с задержавшимися полками.