Фредерик Пол - Парень, который будет жить вечно

— И среди них нет врачей?

— Нет, — уверенно ответила Соль. — Единственное существо на всей Лесистой планете Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре, которое можно назвать врачом в твоем понимании, это подобие человека Зигфрид фон Психоаналитик, который, как вы выражаетесь, «лечит» людей, какими бы иными делами при этом ни занимался.

Стэн вздохнул; он решил больше не пытаться разгадать, что такое для хичи эта «клиника». Вместо этого он сказал:

— Он очень добрый.

— Согласна, да.

— И я знаю, что он занят. С его стороны было очень мило специально прийти к нам.

— Он к вам не приходил, — вежливо поправила его Соль. — Он здесь занимался делами другой человеческой личности и изображения.

Это заставило Стэна почесать в затылке и нахмуриться. Он повернулся и посмотрел в лицо Соль.

— Соль, — сказал он, — бывают времена, когда я совсем не понимаю, что вы хотите сказать. Зачем здесь фон Психоаналитик? Если точно?

Она виновато подергала пальцами.

— Абсолютно точно не знаю, но в целом его присутствие здесь связано с двумя личностями. Одна — человеческая личность Джель-Клара Мойнлин, вторая — виртуальная человеческая личность по имени Гипатия. Ты знаком с ними?

— Мойнлин я, конечно, знаю. — На Стэна это имя произвело впечатление. — Все знают, кто она. Была когда-то подругой Робинетта Броудхеда. Очень богата. Что она здесь делает?

— Помнишь предыдущее обсуждение, Стэн? Фон Психоаналитик привел сюда Мойнлин для восстановления соразмерности, о чем мы уже говорили. Состояние соразмерности утрачено при тяжелом ущербе, понесенном вашей планетой. Это ты тоже помнишь? — И затем, глядя мимо него, добавила: — Однако нам больше нет необходимости из вежливости поддерживать беседу. Эстрелла, которую ты любишь, возвращается.

Повернувшись, Стэн увидел, что она идет к нему, протянув руки. На ее лице было одновременно счастливое и слегка испуганное выражение.

— Это правда, милый, — сказала она. — У нас будет ребенок.

Стэн серьезно воспринимал подозрения Эстреллы. И все равно ее слова осязаемо обрушились на него. К тому же то, что теперь об этом знают не только они, делало событие еще более реальным.

— Совершенно верно, — подтвердил, широко улыбаясь, фон Психоаналитик. — Я оцениваю возраст эмбриона в тридцать пять дней и, насколько могу определить, он во всех отношениях абсолютно здоров. Конечно, — тут же добавил он, — я прежде всего психоаналитик, а не медик. На самом деле вам вскоре понадобится гинеколог. К счастью, Клара говорит, что знает подходящего — я полагаю, вы знаете, кто такая Клара? Джель-Клара Мойнлин. Она много времени уделяет благотворительности.

На этот раз Стэн ответил только:

— Да.

— Уже какое-то время Клара финансирует программу реабилитации женщин, в жизни которых произошло несчастье. Она оплачивает расходы по их эмиграции в Ядро и совершенно уверена, что совсем недавно отправила сюда женщину-гинеколога. Сейчас это проверяет ее корабельный мозг.

— Очень мило с ее стороны, — сказал Стэн: его поразила мысль, что нужно заплатить, чтобы прилететь в Ядро.

— Она хорошая, — сказала ему Эстрелла. — Она немного расстроена… понимаешь, со всеми ее бедами нельзя ее в этом винить… но знаешь, она составляла мне компанию, пока доктор фон Психоаналитик готовил мою… гм… процедуру.

— Да, — подтвердила фон Психоаналитик. — И кое-что еще. Я упомянул при ней, что вы устали от пищи хичи. Так что она приглашает вас обоих на обед.

Квартира Джель-Клары Мойнлин размещалась не в самом «институте», но очень близко. У дверей их ждала темноволосая черноглазая женщина в рубиновом ожерелье и платье, оставлявшем обнаженным левое плечо.

— Добро пожаловать, — сказала она не слишком приветливо. — Меня зовут Гипатия. Доктор Мойнлин ждет вас на веранде.

Дверь раскрылась, приглашая, хотя Гипатия ее не коснулась, но тут Стэн вспомнил, что нематериальный корабельный мозг вообще не может касаться чего бы то ни было. Однако Гипатия отступила в сторону, пропуская их внутрь.

Войдя, они ошеломленно застыли.

— Стулья, — благоговейно прошептал Стэн, а Эстрелла добавила:

— И посмотри — настоящий стол!

Но это было далеко не все. Покрытый мрамором пол усеивали пушистые шкуры. На стенах полки: на одних — небольшие чаши и статуэтки, на других настоящие бумажные книги. Перед подлинным камином с подлинным пламенем, пожиравшим подлинное гигантское полено, стоял диван, способный вместить целую семью, — он даже достаточно велик, подумал Стэн, чтобы создавать новую семью, и с гораздо большим удобством, чем когда-либо приходилось им с Эстреллой.